Два — три молодые человека, да один не молодой человек из его
бывших профессоров, его приятели давно наговорили остальным, будто бы есть на свете какой-то Фирхов, и живет в Берлине, и какой-то Клод Бернар, и живет в Париже, и еще какие-то такие же, которых не упомнишь, которые тоже живут в разных городах, и что будто бы эти Фирхов, Клод Бернар и еще кто-то — будто бы они светила медицинской науки.
Неточные совпадения
Левин в этот свой приезд сошелся опять близко с
бывшим товарищем по университету,
профессором Катаваcовым, с которым он не видался со времени своей женитьбы.
Не очень редко бывают гости и постарше, ровня Лопуховым: большею частью
бывшие товарищи Лопухова, знакомые его
бывших товарищей, человека два — три молодых
профессоров, почти все люди бессемейные; из семейных людей почти только Мерцаловы.
— Вовсе никогда я вам не говорила, что будет
профессор. Господин Г—в служит, а господин Шатов —
бывший студент.
Образованных из них было только трое: Б-кий, М-кий и старик Ж-кий,
бывший прежде где-то
профессором математики, […старик Ж-кий,
бывший прежде где-то
профессором математики…
А тут, — она повела рукою на чайную комнату, где Марья Николаевна и Ольга Федотовна в это время бережно перемывали
бывший в тот день в употреблении заветный саксонский сервиз, и добавила: — тут по любви-то у нас есть своя академия и свои
профессора…
Теперь уже всякий гимназист, всякий кадет, семинарист понимают многие вещи,
бывшие тогда доступными только лучшим из
профессоров; а они и теперь говорят об этих вещах с важностью и с азартом, как о предметах высшего философского разумения.
Между слушателями Фукса был один студент, Василий Тимьянский [Тимьянский Василий Ильич (род. в 1791 г.) — впоследствии
профессор естественной истории и ботаники Казанского университета.], который и прежде охотнее всех нас занимался языками, не только французским и немецким, но и латинским, за что и был он всегда любимцем
бывшего у нас в высших классах в гимназии преподавателя этих языков, учителя Эриха.
Даже такие картины рисовались в его воображении: сидит он, Василий Петрович, уже старый, седой учитель, у себя, в своей скромной квартире, и посещают его
бывшие его ученики, и один из них —
профессор такого-то университета, известный «у нас и в Европе», другой — писатель, знаменитый романист, третий — общественный деятель, тоже известный.
«По распоряжению г. управляющего министерством народного просвещения, вследствие беспорядков,
бывших на лекции г.
профессора Костомарова, навлекающих нарекания на студентов здешнего университета, прекращаются разрешенные прежде публичные лекции следующих гг.
профессоров и преподавателей: Костомарова, Утина, Спасовича, Менделеева, Калиновского, Благовещенского, Ивановского, Гайковского, Лохвицкого и Гадолина».
Профессора распределили между собою часы лекций, несколько
бывших студентов взялись распоряжаться продажей билетов, так как выручка предназначена была в пользу их бедных товарищей — и дело двинулось ходко, энергически и, казалось, имело на своей стороне все шансы блистательного успеха.
Он для меня был еще незнакомая личность и по самой своей жизненной дороге:
бывший кадет, армейский улан, потом гвардейский кирасир, пошедший в вольные слушатели университета, побывавший в Америке, где работал простым увриером, потом кандидат, магистр политической экономии и университетский
профессор.
Мы остановились в Варшаве, где я повидался с своими приятелями. Ни Берг, ни Иванюков не были еще женаты. Там я был еще пободрее; но по приезде в Прагу, куда меня звал мой
бывший секретарь полечиться у тамошних
профессоров, я стал хиреть, явилась лихорадка, кашель, ночные испарины.
После"Званых блинов"я набросал только несколько картинок из жизни казанских студентов (которые вошли впоследствии в казанскую треть романа"В путь-дорогу") и даже читал их у Дондуковых в первый их приезд в присутствии
профессора Розберга, который был очень огорчен низменным уровнем нравов моих
бывших казанских товарищей и вспоминал свое время в Москве, когда все они более или менее настраивали себя на идеи, чувства, вкусы и замашки идеалистов.
Из русских ко мне явился сам отрекомендоваться как земляку, нижегородцу и
бывшему казанскому студенту — молодой магистрант химии Т-ров, теперь крупный администратор в министерстве финансов после долгой карьеры
профессора химии.
Покойный
профессор Сухомлинов,
бывший тогда"председательствующим"в нашем отделении, вскоре после моего избрания сообщил мне, что Толстой, которому надо было поставить шесть имен для трех кандидатов, написал шесть раз одно имя, и это было — мое.
Большинство
профессоров в свое время были корпорантами и теперь, в качестве почетных гостей, приглашались на торжественные празднества своей корпорации; там они восседали в своих старых цветных студенческих шапочках (она всю жизнь бережно хранилась
бывшим корпорантом, как милая память).
Лелька шла и в душе хохотала. Ей представилось: вдруг бы кто-нибудь из
бывших ее
профессоров увидел эту сценку. «Увеселительная прогулка после вечера смычки». Хха-ха! Ничего бы не понял бедный
профессор, как можно было променять тишину и прохладу лаборатории на возможность попадать в такую компанию, как сейчас. Стало ей жаль бедного
профессора за его оторванность от жизни, среди мошек, блошек и морских свинок.
О деятельности этой адвокатской знаменитости ходили по Москве далеко нелестные слухи. Говорили, что его,
бывшего петербургского
профессора, отказались принять в свою среду присяжные поверенные петербургского округа, и он лишь фуксом[Обман, надувательство, плутовство.] попал в это московское сословие.