Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже
здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
— Я очень рад, что вы приехали, — сказал он, садясь подле нее, и, очевидно желая сказать что-то, он запнулся. Несколько раз он хотел начать говорить, но останавливался. Несмотря на то, что, готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его, она не знала, что сказать ему, и ей
было жалко его. И так молчание продолжалось довольно долго. — Сережа
здоров? — сказал он и, не дожидаясь ответа, прибавил: — я не
буду обедать дома нынче, и сейчас мне надо ехать.
Сергей Иванович
был умен, образован,
здоров, деятелен и не знал, куда употребить всю свою деятельность. Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно
было говорить, занимали часть его времени; но он, давнишний городской житель, не позволял себе уходить всему в разговоры, как это делал его неопытный брат, когда бывал в Москве; оставалось еще много досуга и умственных сил.
— Он
был очень болен после того свидания с матерью, которое мы не пре-ду-смотрели, — сказал Алексей Александрович. — Мы боялись даже за его жизнь. Но разумное лечение и морские купанья летом исправили его здоровье, и теперь я по совету доктора отдал его в школу. Действительно, влияние товарищей оказало на него хорошее действие, и он совершенно
здоров и учится хорошо.
— Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Я полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. В нашем полку
был поручик, прекраснейший и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но, благодаря Бога, до сих пор так
здоров, как нельзя лучше.
Но, шумом бала утомленный,
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется зá полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра,
И завтра то же, что вчера.
Но
был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли
был он средь пиров
Неосторожен и
здоров?
«Зачем вечор так рано скрылись?» —
Был первый Оленькин вопрос.
Все чувства в Ленском помутились,
И молча он повесил нос.
Исчезла ревность и досада
Пред этой ясностию взгляда,
Пред этой нежной простотой,
Пред этой резвою душой!..
Он смотрит в сладком умиленье;
Он видит: он еще любим;
Уж он, раскаяньем томим,
Готов просить у ней прощенье,
Трепещет, не находит слов,
Он счастлив, он почти
здоров…
Действительно, Раскольников
был почти
здоров, особенно в сравнении со вчерашним, только
был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его
были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный. Говорил он мало и неохотно, как бы через силу или исполняя обязанность, и какое-то беспокойство изредка появлялось в его движениях.
Встала и говорит: «Если он со двора выходит, а стало
быть,
здоров, и мать забыл, значит, неприлично и стыдно матери у порога стоять и ласки, как подачки, выпрашивать».
«Жениться? Ну… зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно,
Но что ж, он молод и
здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Он кое-как себе устроит
Приют смиренный и простой
И в нем Парашу успокоит.
Пройдет,
быть может, год-другой —
Местечко получу — Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят…
И станем жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...
—
Здоров. Он хотел
было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.
Он
был, видимо, очень
здоров, силен, ходил как-то особенно твердо; на его смугловатом лице блестели темные глаза, узкие, они казались саркастически прищуренными. После нескольких столкновений с ним Самгин спросил жену...
Веселая горничная подала кофе. Лидия, взяв кофейник, тотчас шумно поставила его и начала дуть на пальцы. Не пожалев ее, Самгин молчал, ожидая, что она скажет. Она спросила: давно ли он видел отца,
здоров ли он? Клим сказал, что видит Варавку часто и что он летом
будет жить в Старой Руссе, лечиться от ожирения.
— Несчастный! а чем, позволь спросить? — заговорила она, —
здоров, умен, имение
есть, слава Богу, вон какое! — Она показала головой в окна. — Чего еще: рожна, что ли, надо?
Он мгновенно стал
здоров, весел, побежал в дом, попросил
есть, наговорил бабушке с три короба, рассмешил пять раз Марфеньку и обрадовал бабушку, наевшись за три дня.
— Видно,
здоров пить был, — опять прошептал очнувшийся купец.
17-го августа, — значилось в записке, — я отправлен один с уголовными. Неверов
был со мной и повесился в Казани, в сумасшедшем доме. Я
здоров и бодр и надеюсь на всё хорошее. Все обсуживали положение Петлина и причины самоубийства Неверова. Крыльцов же с сосредоточенным видом молчал, глядя перед собой остановившимися блестящими глазами.
Знаю только, что потом, когда уже все успокоилось и все поняли, в чем дело, судебному приставу таки досталось, хотя он и основательно объяснил начальству, что свидетель
был все время
здоров, что его видел доктор, когда час пред тем с ним сделалась легкая дурнота, но что до входа в залу он все говорил связно, так что предвидеть
было ничего невозможно; что он сам, напротив, настаивал и непременно хотел дать показание.
— Из простонародья женский пол и теперь тут, вон там, лежат у галерейки, ждут. А для высших дамских лиц пристроены здесь же на галерее, но вне ограды, две комнатки, вот эти самые окна, и старец выходит к ним внутренним ходом, когда
здоров, то
есть все же за ограду. Вот и теперь одна барыня, помещица харьковская, госпожа Хохлакова, дожидается со своею расслабленною дочерью. Вероятно, обещал к ним выйти, хотя в последние времена столь расслабел, что и к народу едва появляется.
— Петр, дайте стакан. Вы видите, что
здоров; следовательно, пустяки. Вот что:
был на заводе с мистером Лотером, да, объясняя ему что-то, не остерегся, положил руку на винт, а он повернулся и оцарапал руку сквозь рукав. И нельзя
было ни третьего дня, ни вчера надеть сюртука.
(«Экая шельма какой! Сам-то не
пьет. Только губы приложил к своей ели-то. А славная эта
ель, — и будто кваском припахивает, и сила
есть, хорошая сила
есть. Когда Мишку с нею окручу, водку брошу, все эту
ель стану
пить. — Ну, этот ума не пропьет! Хоть бы приложился, каналья! Ну, да мне же лучше. А поди, чай, ежели бы захотел
пить,
здоров пить».)
— Ничего особенного, Катерина Васильевна, как видите,
здоров. Да вы не выкушаете чаю? — видите, я
пью.
Он уверил смотрителя, что молодой человек
был совсем
здоров и что тогда еще догадывался он о его злобном намерении, но молчал, опасаясь его нагайки.
—
Здоров ли ваш медведь, батюшка Кирила Петрович, — сказал Антон Пафнутьич, вспомня при сих словах о своем косматом знакомце и о некоторых шутках, коих и он
был когда-то жертвою.
Доктор Енохин уверял, что купец совершенно
здоров. Тюфяев
был потерян.
— Что молотьба!
был бы ты
здоров, а молотьба своим чередом сойдет… Ну, Христос с тобой! лежи!
Я
был крепок,
здоров, все мне давалось легко, но инстинктивно я чувствовал, что душа моя запуталась в каких-то бездорожьях, в погоне за призраками и фантазиями.
Вечером Галактион поехал к Стабровскому. Старик действительно
был не совсем
здоров и лежал у себя в кабинете на кушетке, закутав ноги пледом. Около него сидела Устенька и читала вслух какую-то книгу. Стабровский, крепко пожимая Галактиону руку, проговорил всего одно слово.
Пошли
было наши-то боем на Максима, ну — он
здоров был, сила у него
была редкая! Михаила с паперти сбросил, руку вышиб ему, Клима тоже ушиб, а дедушко с Яковом да мастером этим — забоялись его.
И
есть другая, более положительная причина, понуждающая меня рисовать эти мерзости. Хотя они и противны, хотя и давят нас, до смерти расплющивая множество прекрасных душ, — русский человек все-таки настолько еще
здоров и молод душою, что преодолевает и преодолеет их.
Пока несомненно одно, что колония
была бы в выигрыше, если бы каждый каторжный, без различия сроков, по прибытии на Сахалин тотчас же приступал бы к постройке избы для себя и для своей семьи и начинал бы свою колонизаторскую деятельность возможно раньше, пока он еще относительно молод и
здоров; да и справедливость ничего бы не проиграла от этого, так как, поступая с первого же дня в колонию, преступник самое тяжелое переживал бы до перехода в поселенческое состояние, а не после.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока может
быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо дня в день толкуют, что только в двух днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека, если, к тому же, он
здоров и полон жизни, невозможно.
— Да чем же я виноват? — кричал Коля. — Да сколько б я вас ни уверял, что князь почти уже
здоров, вы бы не захотели поверить, потому что представить его на смертном одре
было гораздо интереснее.
— Я
здоров. Я вчера
был… не очень…
Его везде охотно принимали; он
был очень недурен собою, развязен, забавен, всегда
здоров и на все готов; где нужно — почтителен, где можно — дерзок, отличный товарищ, un charmant garçon.
Малютка не совсем что-то
здоров и вряд ли
будет жив — она его недоносила.
Таким образом делится мое время, из которого как можно более стараюсь уделить Марье Николаевне. Она постоянно дома и кой-куда на минуту выедет…
Будьте спокойны на мой счет — я строго наблюдаю диету и совершенно
здоров теперь…
Я часто вспоминаю слова ваши, что не трудно жить, когда хорошо, а надобно
быть довольным, когда плохо. Благодаря бога я во всех положениях довольно спокоен и очень
здоров — что бог даст вперед при новом нашем образе жизни в Читинской, что до сих пор от нас под большим секретом, — и потому я заключаю, что должно
быть одно из двух: или очень хорошо, или очень дурно.
В Омске дружеское свидание со Степаном Михайловичем. После ужасной, бесконечной разлуки не
было конца разговорам, — он теперь занимает хорошее место, но трудно ему, бедному, бороться со злом, которого, на земле очень, очень много. Непременно просил дружески обнять тебя: он почти не переменился, та же спокойная, веселая наружность; кой-где проглядывает белый волос, но вид еще молод. Жалуется на прежние свои недуги, а я его уверяю, что он совершенно
здоров. Трудится сколько может и чрезвычайно полезен.
Смерть Саврасова его поразила; в душе пожелал ему светлой вечности и сказал с вами: ему теперь легче. Не стало одного доброго товарища, который кому-нибудь мог
быть полезен, а он жив и
здоров. Как это все понять?
Знаю только, что Николай по вызову Якова Дмитриевича приезжал в Иркутск,
был совершенно
здоров, мил, любезен, добр и весел, как всегда.
…Приехал из Петербурга совершенно
здоров, а потом ни с того ни с сего начал кашлять очень сильно и худеть. Решительно не мог ничем заняться, слабость неимоверная. Нужно
было опять чиниться…
Она жаловалась только на его слабое здоровье и говорила, что так бережет его, что спать кладет у себя в опочивальне; она прибавила, с какими-то гримасами на лице, что «Митенька
будет совсем
здоров, когда женится, и что если бог даст ему судьбу, то не бессчастна
будет его половина».
Мне становилось час от часу лучше, и через несколько месяцев я
был уже почти
здоров: но все это время, от кормежки на лесной поляне до настоящего выздоровления, почти совершенно изгладилось из моей памяти.
— «Оттого, говорят, что на вас дьявол снисшел!» — «Но отчего же, говорю, на нас, разумом светлейших, а не на вас, во мраке пребывающих?» «Оттого, говорят, что мы живем по старой вере, а вы приняли новшества», — и хоть режь их ножом, ни один с этого не сойдет… И как ведь это вышло: где нет раскола промеж народа, там и духа его нет; а где он
есть — православные ли, единоверцы ли, все в нем заражены и очумлены… и который
здоров еще, то жди, что и он
будет болен!
— Я разносчиком газеты
был, ходить я очень
здоров.
— Кланяется вам Павел,
здоров и весел, как только может
быть.
Почерк — мой. И дальше — тот же самый почерк, но — к счастью, только почерк. Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты. Потому что я
здоров, я совершенно, абсолютно
здоров. Я улыбаюсь — я не могу не улыбаться: из головы вытащили какую-то занозу, в голове легко, пусто. Точнее: не пусто, но нет ничего постороннего, мешающего улыбаться (улыбка —
есть нормальное состояние нормального человека).
Были ли у Имярека такие друзья?
Был ли он сам таким другом? Конечно,
был, но чего-то как будто недоставало.
Быть может, именно сёмужки. Он
был когда-то
здоров, но никогда настолько, чтобы
быть настоящим другом. Он бывал и весел, но опять не настолько, сколько требуется от «друга». Анекдотов он совсем не знал, гастрономом не
был, в винах понимал очень мало. Жил как-то особняком, имел"образ мысли"и даже в манерах сохранял нечто резкое, несовместное с дружелюбием.
— Прекрасно. Несмотря, однако ж, на это, несмотря на то, что у нас под ногами столь твердая почва, мы не можем не признать, что наше положение все-таки в высшей степени тяжелое. Мы живем, не зная, что ждет нас завтра и какие новые сюрпризы готовит нам жизнь. И все это, повторяю, несмотря на то, что наш народ
здоров и спокоен. Спрашивается: в чем же тут
суть?