Неточные совпадения
Потом стали представляться ей вопросы более отдаленного
будущего: как она выведет
детей в люди.
Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних
детей, то о
будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился ему.
Она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви к
будущему, отчасти для нее уже настоящему
ребенку и с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой радости.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее
будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим
ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
Их деды — попы, мелкие торговцы, трактирщики, подрядчики, вообще — городское мещанство, но их отцы ходили в народ, судились по делу 193-х, сотнями сидели в тюрьмах, ссылались в Сибирь, их
детей мы можем отметить среди эсеров, меньшевиков, но, разумеется, гораздо больше среди интеллигенции служилой, то есть так или иначе укрепляющей структуру государства, все еще самодержавного, которое в
будущем году намерено праздновать трехсотлетие своего бытия.
Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а
будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у женщин в ласках к
ребенку, к другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках.
Дети ее пристроились, то есть Ванюша кончил курс наук и поступил на службу; Машенька вышла замуж за смотрителя какого-то казенного дома, а Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и жена и считают его членом своего семейства. Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых
детей своих, хотя в сердце своем, может быть бессознательно, и давала им всем равное место. Но воспитание, образ жизни,
будущую жизнь Андрюши она отделяла целой бездной от жизни Ванюши и Машеньки.
— Ты на их лицах мельком прочтешь какую-нибудь заботу, или тоску, или радость, или мысль, признак воли: ну, словом, — движение, жизнь. Немного нужно, чтоб подобрать ключ и сказать, что тут семья и
дети, значит, было прошлое, а там глядит страсть или живой след симпатии, — значит, есть настоящее, а здесь на молодом лице играют надежды, просятся наружу желания и пророчат беспокойное
будущее…
Лиза осталась одна, с
будущим своим
ребенком.
Плачущий
ребенок для меня отвратителен, а смеющийся и веселящийся — это луч из рая, это откровение из
будущего, когда человек станет наконец так же чист и простодушен, как
дитя.
В эту минуту обработываются главные вопросы, обусловливающие ее существование, именно о том, что ожидает колонию, то есть останется ли она только колониею европейцев, как оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных племен, и представит в
будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные
дети одного отца, наравне с белыми, будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии, цивилизации?
Дети года через три стыдятся своих игрушек, — пусть их, им хочется быть большими, они так быстро растут, меняются, они это видят по курточке и по страницам учебных книг; а, кажется, совершеннолетним можно бы было понять, что «ребячество» с двумя-тремя годами юности — самая полная, самая изящная, самая наша часть жизни, да и чуть ли не самая важная, она незаметно определяет все
будущее.
Это «житие» не оканчивается с их смертию. Отец Ивашева, после ссылки сына, передал свое именье незаконному сыну, прося его не забывать бедного брата и помогать ему. У Ивашевых осталось двое
детей, двое малюток без имени, двое
будущих кантонистов, посельщиков в Сибири — без помощи, без прав, без отца и матери. Брат Ивашева испросил у Николая позволения взять
детей к себе; Николай разрешил. Через несколько лет он рискнул другую просьбу, он ходатайствовал о возвращении им имени отца; удалось и это.
Мы встречали Новый год дома, уединенно; только А. Л. Витберг был у нас. Недоставало маленького Александра в кружке нашем, малютка покоился безмятежным сном, для него еще не существует ни прошедшего, ни
будущего. Спи, мой ангел, беззаботно, я молюсь о тебе — и о тебе,
дитя мое, еще не родившееся, но которого я уже люблю всей любовью матери, твое движение, твой трепет так много говорят моему сердцу. Да будет твое пришествие в мир радостно и благословенно!»
Возражения против изложенного выше, впрочем, очень возможны. Мне скажут, например, что я обличаю такие явления, на которых лежит обязательная печать фатализма. Нельзя же, в самом деле, вооружить ведением
детей, коль скоро их возраст самою природою осужден на неведение. Нельзя возложить на них заботу об устройстве
будущих их судеб, коль скоро они не обладают необходимым для этого умственным развитием.
Правда, что
дети не сознают, куда их ведут и что с ними делается, и это освобождает их от массы сердечных мук, которые истерзали бы их, если бы они обладали сознательностью. Но что же значит это временное облегчение ввиду тех угроз, которыми чревато их
будущее?
Говорят: посмотрите, как
дети беспечно и весело резвятся, — и отсюда делают посылку к их счастию. Но ведь резвость, в сущности, только свидетельствует о потребности движения, свойственной молодому ненадломленному организму. Это явление чисто физического порядка, которое не имеет ни малейшего влияния на
будущие судьбы
ребенка и которое, следовательно, можно совершенно свободно исключить из счета элементов, совокупность которых делает завидным детский удел.
Бедные, злополучные
дети! вот что готовит вам в
будущем слепая случайность, и вот тот удел, который общепризнанное мнение называет счастливым!
Нужно только следить, чтобы развитие
детей шло правильно; нужно оградить их от материальных опасностей и зачатков нравственных увлечений, которые могут повредить им в
будущем.
— Вот теперь вы правильно рассуждаете, — одобряет
детей Марья Андреевна, — я и маменьке про ваши добрые чувства расскажу. Ваша маменька — мученица. Папенька у вас старый, ничего не делает, а она с утра до вечера об вас думает, чтоб вам лучше было, чтоб
будущее ваше было обеспечено. И, может быть, скоро Бог увенчает ее старания новым успехом. Я слышала, что продается Никитское, и маменька уже начала по этому поводу переговоры.
На меня смотрели как на аристократическое
дитя, пажа,
будущего гвардейца.
Где нищие, там и
дети —
будущие каторжники. Кто родился на Хитровке и ухитрился вырасти среди этой ужасной обстановки, тот кончит тюрьмой. Исключения редки.
Его сестра, О. П. Киреева, — оба они были народники — служила акушеркой в Мясницкой части, была любимицей соседних трущоб Хитрова рынка, где ее все звали по имени и отчеству; много восприняла она в этих грязных ночлежках
будущих нищих и воров, особенно, если, по несчастью,
дети родились от матерей замужних, считались законными, а потому и не принимались в воспитательный дом, выстроенный исключительно для незаконнорожденных и подкидышей.
Серафима по-своему мечтала о
будущем этого клочка земли: у них будет свой маленький садик, где она будет гулять с
ребенком, потом она заведет полное хозяйство, чтобы дома все было свое, на мельничном пруду будет плавать пара лебедей и т. д.
Полуянов мог только улыбаться, слушая этот бред, подводимый им под рубрику «покушений с негодными средствами». Он вообще усвоил себе постепенно покровительственный тон, разговаривая с Харитоном Артемьичем, как говорят с капризничающими
детьми. Чтоб утешить старика, Полуянов при самой торжественной обстановке составлял проекты
будущих прошений, жалоб и разных докладных записок.
Конечно, она страдала в этом случае, как мать, отражением сыновнего недуга и мрачным предчувствием тяжелого
будущего, которое ожидало ее
ребенка; но, кроме этих чувств, в глубине сердца молодой женщины щемило также сознание, что причина несчастия лежала в виде грозной возможности в тех, кто дал ему жизнь…
В эту критическую минуту он позволяет себе раскваситься, его прошибает слеза, и он, благодаря брата Любима за назидание, благословляет
будущее счастие
детей своих…
— Но все это или ложь, или театральные эффекты для
детей младшего возраста, или хитрая символика, понятная лишь для мудрецов
будущего.
Мы толковали и о
будущей жизни, и об искусствах, и о службе, и о женитьбе, и о воспитании
детей, и никогда нам в голову не приходило, что все то, что мы говорили, был ужаснейший вздор.
— Ну, проститесь и вы,
будущие друзья! — обратилась она к
детям.
К весне она собирается родить. Будет ли у них красная парочка, баран да ярочка, как предсказывал себе сам Сережа, или число
детей увеличится до четырех — каждому по усадьбе и по сахарному заводу — это покажет
будущее.
И не только
будущую страду, но и предбудущую, потому что
ребенок, родившийся с осени, успеет мало-мальски окрепнуть и не будет слишком часто отрывать мать от работы.
Будущее ему ясно, он восстал, окрылился, — он не
ребенок, а муж, — смело вперед!
— Assez, mon enfant, [Довольно,
дитя мое (фр.).] я вас умоляю; nous avons notre argent, et après — et après le bon Dieu. [у нас есть деньги, а затем, а затем бог поможет (фр.).] И я даже удивляюсь, что вы, с воз-вышенностию ваших понятий… Assez, assez, vous me tourmentez, [Довольно, довольно, вы меня мучаете (фр.).] — произнес он истерически, — пред нами вся наша будущность, а вы… вы меня пугаете за
будущее…
Муза Николаевна тоже снова пристрастилась к музыке, и, к вящему еще благополучию ее, у нее родился
ребенок — сын, который не только что не умер, но был прездоровенький и, как надо ожидать, должно быть,
будущий музыкант, потому что когда плакал, то стоило только заиграть на фортепьяно, он сейчас же притихал и начинал прислушиваться.
Все это он наскоро снабдил надписью: «Дикарь, купающий своих
детей в водоеме на Бродвее», и затем, сунув книжку в карман и оставляя до
будущего времени вопрос о том, можно ли сделать что-либо полезное из такого фантастического сюжета, — он торопливо отправился в редакцию.
«Нельзя требовать слишком многого, — говорят обыкновенно люди, обсуживая требования христианского учения, — нельзя требовать того, чтобы совсем не заботиться о
будущем, как это сказано в Евангелии, но надо только не слишком много заботиться; нельзя отдавать бедным всего, но надо отдавать известную, определенную часть; не надо стремиться к девственности, но надо избегать разврата; не надо оставлять жену и
детей, но надо не иметь к ним слишком большого пристрастия» и т. д.
— Но, однако ж, довольно! Всего не передашь, да и не время! Я пришлю к вам наставление письменное, в особой тетрадке. Ну, прощайте, прощайте все. Бог с вами, и да благословит вас Господь! Благословляю и тебя,
дитя мое, — продолжал он, обращаясь к Илюше, — и да сохранит тебя Бог от тлетворного яда
будущих страстей твоих! Благословляю и тебя, Фалалей; забудь комаринского!.. И вас, и всех… Помните Фому… Ну, пойдем, Гаврила! Подсади меня, старичок.
Таким образом наделал он этих корабликов видимо-невидимо, и мы, легкомысленные
дети, признаться, даже подшучивали над ним, что это он новый флот на место черноморского строит. Но воспитатели наши уже тогда угадывали в нем
будущего хозяина и организатора.
Ей убедительно доказывали, что здоровье и самая жизнь
будущего ее
дитяти зависит от состояния ее здоровья и духа в настоящем ее положении.
Софья Николавна неусыпно занималась приготовлением всего, что только может придумать заботливая мать для
будущего своего
дитяти; но всего важнее было то, что нашлась для него чудесная кормилица в одной из деревушек покойного ее отца, в Касимовке.
Да, великолепие не особенно велико, — под носом пыльное шоссе, садики еще все в
будущем, — но, право, недурно отдохнуть вот именно в такой даче, особенно у кого есть маленькие
дети.
А твой крест,
дитя мое, заключается в том, чтобы спасти не только целую семью, но еще через сокровища своего
будущего супруга преизбыточно делать добрые дела многим другим людям…
Боярин призадумался. Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом; но и дикие звери любят
детей своих, а сверх того, честолюбивый боярин видел в ней
будущую супругу любимца короля польского; она была для него вернейшим средством к достижению почестей и могущества, составлявших единственный предмет всех тайных дум и нетерпеливых его желаний. Помолчав несколько времени, он спросил: употребляла ли больная снадобья, которые оставил ей польский врач перед отъездом своим в Москву?
Не имея
детей и рассчитывая в
будущем на племянника, он взял его в руки; но так как это ни к чему не послужило, старик решил женить его, основываясь на том, что авось-либо тогда образумится парень.
— Но рядом со всем этим он замечал, что каждый раз, когда ему приходится говорить о позорной современности, о том, как она угнетает человека, искажая его тело, его душу, когда он рисовал картины жизни в
будущем, где человек станет внешне и внутренне свободен, — он видел ее перед собою другой: она слушала его речи с гневом сильной и умной женщины, знающей тяжесть цепей жизни, с доверчивой жадностью
ребенка, который слышит волшебную сказку, и эта сказка в ладу с его, тоже волшебно сложной, душою.
Толпа приветствует людей
будущего оглушительным криком, пред ними склоняются знамена, ревет медь труб, оглушая и ослепляя
детей, — они несколько ошеломлены этим приемом, на секунду подаются назад и вдруг — как-то сразу вытянулись, выросли, сгрудились в одно тело и сотнями голосов, но звуком одной груди, крикнули...
Впечатление такое, точно люди пережили свои несчастия, вчерашний день был последним днем тяжелой, всем надоевшей жизни, а сегодня все проснулись ясными, как
дети, с твердой, веселой верою в себя — в непобедимость своей воли, пред которой всё должно склониться, и вот теперь дружно и уверенно идут к
будущему.
Это случилось вскоре после их поездки к Кипренскому, именно в одну из тех пауз, о которых я рассказывала. Неудачнее подобного момента, казалось, нельзя было и выбрать: когда княгиня, совсем забывая себя, вся была в
детях и напряженно сосредоточивалась, прозирая в их
будущее, граф в самых почтительных выражениях представил ей свою декларацию.
Конечно, есть родители, которые всех самих себя кладут в воспитание
детей, в их
будущее счастье, — те родители, разумеется, заслуживают благодарности от своих
детей; но моей матери никак нельзя приписать этого: в детстве меня гораздо больше любил отец, потом меня веселил и наряжал совершенно посторонний человек, и, наконец, воспитало и поучало благотворительное заведение.