Неточные совпадения
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже
бросал тень чрез всю улицу, и был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с
вещами Аннушка, и Петр, клавший
вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
— Я подлец… Виноват… Я преступил… Но посудите, посудите, разве можно так поступать? Я — дворянин. Без суда, без следствия,
бросить в тюрьму, отобрать все от меня:
вещи, шкатулка… там деньги, там все имущество, там все мое имущество, Афанасий Васильевич, — имущество, которое кровным потом приобрел…
«Если действительно все это дело сделано было сознательно, а не по-дурацки, если у тебя действительно была определенная и твердая цель, то каким же образом ты до сих пор даже и не заглянул
в кошелек и не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое, низкое дело сознательно шел? Да ведь ты
в воду его хотел сейчас
бросить, кошелек-то, вместе со всеми
вещами, которых ты тоже еще не видал… Это как же?»
— Здравствуйте, Алена Ивановна, — начал он как можно развязнее, но голос не послушался его, прервался и задрожал, — я вам…
вещь принес… да вот лучше пойдемте сюда… к свету… — И,
бросив ее, он прямо, без приглашения, прошел
в комнату. Старуха побежала за ним; язык ее развязался...
Бросив пилку
в несессер, она стала протирать ногти замшевой подушечкой. Самгин обратил внимание, что
вещи у нее были дорогие, изящные, костюмы — тоже. Много чемоданов. Он усмехнулся.
Он глядит, разиня рот от удивления, на падающие
вещи, а не на те, которые остаются на руках, и оттого держит поднос косо, а
вещи продолжают падать, — и так иногда он принесет на другой конец комнаты одну рюмку или тарелку, а иногда с бранью и проклятиями
бросит сам и последнее, что осталось
в руках.
К тому времени я уже два года жег зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома 7 часов), увидел человека
в цилиндре, который смотрел на мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив — классический дурак! — пробормотал тот человек, не замечая меня. — Он ждет обещанных чудесных
вещей… да, он хоть имеет надежды, а я… я почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка. Не стоило
бросать денег».
В то время
в выздоравливавшем князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не
бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные
вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке.
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли
в ожидании, что делать. Между
вещами я заметил зонтик, купленный мной
в Англии и валявшийся где-то
в углу каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «
Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не
бросит, что эта
вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
Еще
в тропиках, когда мелькало
в уме предположение о возможности возвратиться домой через Сибирь, бывшие
в Сибири спутники говорили, что
в Аяне надо
бросить все
вещи и взять только самое необходимое; а здесь теперь говорят, что
бросать ничего не надобно, что можно увязать на вьючных лошадей все, что ни захочешь, даже книги.
Когда поезд остановился. Горизонт приказал носильщикам отнести
вещи в первый класс и велел жене идти за ним следом. А сам задержался
в выходных дверях, чтобы пропустить обе свои партии. Старухе, наблюдавшей за дюжиной женщин, он коротко
бросил на ходу...
Мать села у входа на виду и ждала. Когда открывалась дверь — на нее налетало облако холодного воздуха, это было приятно ей, и она глубоко вдыхала его полною грудью. Входили люди с узлами
в руках — тяжело одетые, они неуклюже застревали
в двери, ругались и,
бросив на пол или на лавку
вещи, стряхивали сухой иней с воротников пальто и с рукавов, отирали его с бороды, усов, крякали.
Может быть, зимой, когда сосчитаны барыши, эти последние и сознают себя добрыми буржуа, но летом они, наравне с самым последним кельнером, продают душу наезжему человеку и не имеют иного критериума для оценки
вещей и людей, кроме того, сколько то или другое событие, тот или другой"гость"
бросят им лишних пфеннигов
в карман.
— Довольно! Слушайте, я
бросил папу! К черту шигалевщину! К черту папу! Нужно злобу дня, а не шигалевщину, потому что шигалевщина ювелирская
вещь. Это идеал, это
в будущем. Шигалев ювелир и глуп, как всякий филантроп. Нужна черная работа, а Шигалев презирает черную работу. Слушайте: папа будет на Западе, а у нас, у нас будете вы!
— Что дорого тебе, человек? Только бог един дорог; встань же пред ним — чистый ото всего, сорви путы земные с души твоей, и увидит господь: ты — один, он — один! Так приблизишься господу, это — един путь до него! Вот
в чем спасение указано — отца-мать
брось, указано, все
брось и даже око, соблазняющее тебя, — вырви! Бога ради истреби себя
в вещах и сохрани
в духе, и воспылает душа твоя на веки и веки…
Она была
в синем платье и шелковой коричневой шляпе с голубой лентой. На мостовой лежала пустая корзинка, которую она
бросила, чтобы приветствовать меня таким замечательным способом. С ней шла огромная собака, вид которой, должно быть, потрясал мосек; теперь эта собака смотрела на меня, как на
вещь, которую, вероятно, прикажут нести.
— Я не нахожу особенной причины радоваться, — сказал Андрей Ефимыч, которому движение Ивана Дмитрича показалось театральным и
в то же время очень понравилось. — Тюрем и сумасшедших домов не будет, и правда, как вы изволили выразиться, восторжествует, но ведь сущность
вещей не изменится, законы природы останутся всё те же. Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великолепная заря ни освещала вашу жизнь, все же
в конце концов вас заколотят
в гроб и
бросят в яму.
Бросали порванные рубахи и штаны, разные тряпки, старые сапоги, щетки, засаленные солдатские книжки; некоторые, как оказалось, донесли до Дуная
в ранцах множество ненужных
вещей.
На всем решительно — и на
вещах, и на людях (кроме Лагранжа) — печать необыкновенного события, тревоги и волнения. Лагранж, не занятый
в спектакле, сидит
в уборной, погруженный
в думу. Он
в темном плаще. Он молод, красив и важен. Фонарь на его лицо
бросает таинственный свет.
Мало того —
в порыве патриотического усердия г. Жеребцов наговорил о любезном отечестве немало таких
вещей, которые — совершенно незаслуженно, —
бросают на любезное отечество не совсем хорошую тень, хотя автор, рассказывая все эти
вещи, имел
в виду единственно превознесение означенного любезного отечества.
А я к тому времени опять прихварывать начал. Перемогался изо всех сил. Случалось — подаю на стол, вдруг как забьет меня кашель. Сначала держусь, а потом, когда не станет возможности,
брошу приборы на стол и бегом
в коридор. Кашляю, кашляю, даже
в глазах потемнеет. Этаких
вещей ведь
в хороших ресторанах не любят. Ты, скажут, или служи, или ступай
в больницу ложись. Здесь не богадельня. У нас публика чистая.
— Ну, а где это видно, чтобы человек ехал
в дорогу без
вещей?.. Везете человека, везите и
вещи, это уж и без всякого уговора можно понимать… Разве можно хозяину свое добро
бросить?.. Вы, я давно вижу, хотите обмануть бедного Янкеля, так и придираетесь…
Чего не знал наш друг опальный?
Слыхали мы
в тюрьме своей
И басни хитрые Крылова,
И песни
вещие Кольцова,
Узнали мы таких людей,
Перед которыми поздней
Слепой народ восторг почует,
Вздохнет — и совесть уврачует,
Воздвигнув пышный мавзолей.
Так иногда, узнав случайно,
Кто спас его когда-то тайно,
Бедняк, взволнованный, бежит.
Приходит, смотрит — вот жилище,
Но где ж хозяин? Всё молчит!
Идет бедняга на кладбище
И на могильные плиты
Бросает поздние цветы…
В голове у него помутилось от боли,
в ушах зазвенело и застучало, он попятился назад и
в это время получил другой удар, но уже по виску. Пошатываясь и хватаясь за косяки, чтобы не упасть, он пробрался
в комнату, где лежали его
вещи, и лег на скамью, потом, полежав немного, вынул из кармана коробку со спичками и стал жечь спичку за спичкой, без всякой надобности: зажжет, дунет и
бросит под стол — и так, пока не вышли все спички.
Недавно также сообщены были
в «Могилевских ведомостях» и оттуда перепечатаны во всех газетах (см., например, «Московские ведомости», № 148, 24 июня) факты откупных осмотров, из которых оказывается, что экипаж и
вещи проезжих тыкают железными щупами, ломают,
бросают, самих проезжих оскорбляют всячески…
— Пущай с
вещами остается! — говорит она и
бросает сумочку Петровны
в окно.
Женщины, когда любят, климатизируются и привыкают к людям быстро, как кошки. Побыла Кисочка у меня
в номере часа полтора, а уж чувствовала себя
в нем, как дома, и распоряжалась моим добром, как своим собственным. Она укладывала
в чемодан мои
вещи, журила меня за то, что я не вешаю на гвоздь свое новое, дорогое пальто, а
бросаю его на стул, как тряпку, и проч.
Не
бросать же мне
вещи в окна!
Узнаю потрясающие
вещи. Ксения «изменила» искусству,
бросила мечту о сцене, вышла замуж за одного молоденького офицера, друга детства, и занялась исключительно хозяйством. А Борис Коршунов, как-то застенчиво краснея и
в то же время гордо блестя глазами, сообщает мне Маруся, имел такой огромный успех за это лето во Пскове, что, возомнив себя вполне законченным прекрасным актером, решил, что учиться ему нечему, да и ни к чему больше. К тому же, его пригласили на главные роли
в один из лучших театров столицы.
Пришлось возвращаться
в двуколке,
бросив седло и другие походные
вещи.
— Так я скажу тебе это… Ты подстерег несчастного молодого человека, который жил у Безымянных, убил его и ограбил. Затем пошел
в избу, где жил покойный, и вытащенным из кармана твоей жертвы ключом, отпер ее, взял, что было там ценного,
бросил ключ, быть может,
в реку, остальную часть ночи провел, обдумывая, куда спрятать его деньги и, быть может, золотые
вещи, и спрятал их. Не беспокойся, мы найдем их.
— Ты смотри Сережины
вещи не смешай; вот его лыжи
бросили в гостиной… — И он сам поднял их и особенно осторожно, как будто от этого зависел весь будущий порядок помещенья, поставил их к притолоке и прижал к ней. Но лыжи не приклеились и, только что Pierre отошел от них, с грохотом упали поперек двери. Наталья Николаевна поморщилась и вздрогнула, но, увидав причину паденья, сказала...