Неточные совпадения
Вернуться домой было некогда, я не хотел
бродить по улицам. За городской
стеною находился маленький сад с навесом для кеглей и столами для любителей пива. Я вошел туда. Несколько уже пожилых немцев играли в кегли; со стуком катились деревянные шары, изредка раздавались одобрительные восклицания. Хорошенькая служанка с заплаканными глазами принесла мне кружку пива; я взглянул в ее лицо. Она быстро отворотилась и отошла прочь.
Один раз,
бродя между этими разноцветными, иногда золотом и серебром вышитыми, качающимися от ветра, висячими
стенами или ширмами,
забрел я нечаянно к тетушкину амбару, выстроенному почти середи двора, перед ее окнами; ее девушка, толстая, белая и румяная Матрена, посаженная на крылечке для караула, крепко спала, несмотря на то, что солнце пекло ей прямо в лицо; около нее висело на сошках и лежало
по крыльцу множество широких и тонких полотен и холстов, столового белья, мехов, шелковых материй, платьев и т. п.
Мне казалось, что я целый вечер видел перед собой человека, который зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает мысль:"А что, если мне всю жизнь суждено
бродить по этому коридору?"С другой — стремление увидеть свет само
по себе так настоятельно, что оно, даже в виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут
стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
По улицам
бродили праздные кучки любопытных, а на площади, перед зданием заводоуправления и особенно около господского дома, народ стоял
стена стеной, несмотря на отчаянные усилия станового и нескольких полицейских водворить порядок в этом галдевшем живом море.
По коридору
бродили люди, собирались в группы, возбужденно и вдумчиво разговаривая глухими голосами. Почти никто не стоял одиноко — на всех лицах было ясно видно желание говорить, спрашивать, слушать. В узкой белой трубе между двух
стен люди мотались взад и вперед, точно под ударами сильного ветра, и, казалось, все искали возможности стать на чем-то твердо и крепко.
И, бесплодно
побродив по дому, устало садился на любимое своё место, у окна в сад, смотрел на шероховатую
стену густой зелени, в белёсое небо над ней, бездумно, в ожидании чего-то особенного, что, может быть, явится и встряхнёт его, прогонит эту усталость.
Все свободное время мы
бродили с рампетками
по садам, лугам и рощам, гоняясь за попадающимися нам денными и сумеречными бабочками, а ночных отыскивали под древесными сучьями и листьями, в дуплах, в трещинах заборов и каменных
стен.
Мы встали и пошли
бродить по комнатам. В конце анфилады их широкая дверь вела в зал, назначенный для танцев. Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок, ряды венских стульев
по стенам, в углу залы большая белая ниша в форме раковины, где сидел оркестр из пятнадцати человек. Женщины,
по большей части обнявшись, парами ходили
по зале; мужчины сидели
по стенам и наблюдали их. Музыканты настраивали инструменты. Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.
Княгиня ничего не отвечала, она была в рассеянности — глаза ее
бродили без цели вдоль
по стенам комнаты, и слово «картина» только заставило их остановиться на изображении какой-то испанской сцены, висевшем противу нее.
Лев Степанович, запивши кислыми щами или ромашкой сон, отправлялся
побродить по полям и работам и часов в шесть являлся в чайную комнату, где у
стены уже сидел на больших креслах слепой майор и вязал чулок — единственное умственное занятие, которое осталось у него.
— Был я недавно в
стенах Ватикана,
По Колизею две ночи
бродил,
Видел я в Вене святого Стефана,
Что же… всё это народ сотворил?
По предложению того же Мити, неистощимого на выдумки, они исследовали развалины дворца; лазали на заросшую деревьями крышу и
бродили среди разрушенных
стен громадного здания.
Да, все это очень красиво и… как это говорится? — дышит любовью. Конечно, хорошо бы рядом с Марией идти
по голубому песку этой дорожки и ступать на свои тени. Но мне тревожно, и моя тревога шире, чем любовь. Стараясь шагать легко, я
брожу по всей комнате, тихо припадаю к
стенам, замираю в углах и все слушаю что-то. Что-то далекое, что за тысячи километров отсюда. Или оно только в моей памяти, то, что я хочу услыхать? И тысячи километров — это тысячи лет моей жизни?
В двух светлых комнатах стояли койки. Старухи были одеты в темные холщовые сарафаны. Иные сидели на койках и работали или
бродили, две лежали лицом к
стене и одна у печки, прямо на тюфяке, разостланном
по полу, босая, в одной рубахе.
Обошли кругом. Взвилась в небо ракета… И с кремлевской
стены раздался грохот пушки. Несколько минут не простыл воздух от сотрясений меди и пороха… Толпа
забродила по площади, начала кочевать
по церквам, спускаться и подниматься на Ивана Великого; заслышался гул разговора, как только смолк благовест.
Фонарщики в черных шляпах и шинелях с капюшонами завернули подолы и
бродили по двору, составив свои фонари вдоль
стены, в тяжелых порыжелых сапогах и полушубках.