Неточные совпадения
— Бессонница! Месяца полтора. В голове — дробь насыпана, знаете — почти вижу: шарики катаются, ей-богу! Вы что молчите? Вы — не бойтесь, я — смирный! Все — ясно! Вы — раздражаете, я — усмиряю. «Жизнь для жизни нам дана», — как сказал какой-то Макарий, поэт. Не люблю я поэтов,
писателей и всю вашу
братию, — не люблю!
— Государство наше — воистину,
брат, оригинальнейшее государство, головка у него не по корпусу, — мала. Послал Лидию на дачу приглашать
писателя Катина. Что же ты, будешь критику писать, а?
Казаков жил у своего друга, тамбовского помещика Ознобишина, двоюродного
брата Ильи Ознобишина, драматического
писателя и прекрасного актера-любителя, останавливавшегося в этом номере во время своих приездов в Москву на зимний сезон.
Затем мой
брат, еще недавно плохо учившийся гимназист, теперь явился в качестве «
писателя». Капитан не то в шутку, не то по незнанию литературных отношений называл его «редактором» и так, не без гордости, рекомендовал соседям.
Репутация будущего «
писателя» устанавливалась за
братом, так сказать, в кредит и в городе. Письмо Некрасова стало известно какими-то неведомыми путями и придавало
брату особое значение…
— Ну как же, важное блюдо на лопате твой
писатель. Знаем мы их — теплые тоже ребята; ругай других больше, подумают, сам, мол, должно, всех умней. Нет,
брат, нас с дороги этими сочинениями-то не сшибешь. Им там сочиняй да сочиняй, а тут что устроил, так то и лучше того, чем не было ничего. Я, знаешь, урывал время, все читал, а нонче ничего не хочу читать — осерчал.
Что поделывает Карамзин с
братией новых стихотворцев?» Это значило, чтоб я начинал читать наизусть заученные мною стихи этих
писателей.
Вдруг тебе придется, например, выражать душу г. Кони [Кони Федор Алексеевич (1809—1879) — писатель-водевилист, историк театра, издатель журнала «Пантеон».] или ум г. Каратыгина [Каратыгин Петр Андреевич (1805—1879) — известный водевилист и актер,
брат знаменитого трагика.]; я бы умерла, кажется, с горя, если бы увидела когда-нибудь тебя на сцене в таких пьесах.
— Помню, как ты вдруг сразу в министры захотел, а потом в
писатели. А как увидал, что к высокому званию ведет длинная и трудная дорога, а для
писателя нужен талант, так и назад. Много вашей
братьи приезжают сюда с высшими взглядами, а дела своего под носом не видят. Как понадобится бумагу написать — смотришь, и того… Я не про тебя говорю: ты доказал, что можешь заниматься, а со временем и быть чем-нибудь. Да скучно, долго ждать. Мы вдруг хотим; не удалось — и нос повесили.
Так же В.М. Дорошевич изучил дело осужденных
братьев Скитских в Полтаве, добился через печать нового следствия, в результате которого было полное оправдание невиновных. В обоих случаях он был репортером. А В.Г. Короленко? Многие и многие русские
писатели отдавали репортажу много сил, внимания и находчивости.
Эта книга, имеющая многочисленные пометы
писателя, сохранилась до наших дней.] и считали время ее уже десятилетиями и которые во всяком несчастном уже давно привыкли видеть
брата.
Басов. А ты так и пиши — ничего, мол, не понимаю! Главное,
брат, в
писателе искренность.
Первый раз я это явление почувствовал так: уже в конце раскопок я как-то поднялся наверх и встретил среди публики своего знакомого педагога —
писателя Е.М. Гаршина,
брата Всеволода Гаршина. Он увидел меня и ужаснулся. Действительно, — обросший волосами, нечесаный и немытый больше недели, с облупившимся от жары загоревшим дочерна лицом я был страшен.
— Скажите мне, — спросил
писатель негромко и медленно, — вам не жалко тех людей, — девушку,
брата, его товарищей?
В самом деле,
брат, великий
писатель!
Что может сделать
писатель, неприкосновенный к делу, для защиты вашего невинного
брата?
— Хемм!.. Штабс-капитан Рыбников. Очень приятно. Вы тоже
писатель? Очень, очень приятно. Уважаю пишущую
братию. Печать — шестая великая держава. Что? Не правда?
— З-значит, мы с вами з-закутили! Люблю, черт! Не будь я штабс-капитан Рыбников, русский солдат, если я не люблю русских
писателей! Славный народ! Здорово пьют и знают жизнь насквозь! Веселие Руси есть пити. А я,
брат, здорово с утра дерябнул.
Доктор Шевырев односложно успокаивал ее, а
писатель, высокий, мрачный, черноволосый, немного похожий на покойного
брата, раздраженно прохаживался по комнате, пощипывал бороду, посматривал в окно и всем поведением своим показывал, что рассказ матери ему не нравится.
Днем приехали мать Петрова и старший
брат его, очень известный
писатель, поклонились праху и пошли к доктору Шевыреву в мезонин.
В 1860 г. по совету
писателя его старший
брат М. М. Достоевский перевел этот роман на русский язык.] употребил почти такой же прием, и хоть и не вывел стенографа, но допустил еще большую неправдоподобность, предположив, что приговоренный к казни может (и имеет право) вести записки не только в последний день свой, но даже в последний час и буквально последнюю минуту.
Основоположники теории романтизма,
братья Фридрих и Август Шлегели [Шлегели Август (1767–1845) и Фридрих (1772–1829) — немецкие филологи,
писатели, историки литературы, фольклористы.
Да и старший мой дядя — его
брат, живший всегда при родителях, хоть и опустился впоследствии в провинциальной жизни, но для меня был источником неистощимых рассказов о Московском университетском пансионе, где он кончил курс, о
писателях и профессорах того времени, об актерах казенных театров, о всем, что он прочел. Он был юморист и хороший актер-любитель, и в нем никогда не замирала связь со всем, что в тогдашнем обществе, начиная с 20-х годов, было самого развитого, даровитого и культурного.
Это сблизило меня с несколькими кружками студентов и в том числе с одним очень передовым, где вожаком считался Николай Неклюдов (впоследствии сановник, товарищ министра внутренних дел) и некий Михаэлис,
брат г-жи Шелгуновой, а чета Шелгуновых состояла в близком приятельстве с известным уже
писателем М.Л.Михайловым.
Рядом с Салтыковым Некрасов сейчас же выигрывал как литературный человек. В нем чувствовался, несмотря на его образ жизни,"наш
брат —
писатель", тогда как на Салтыкова долгая чиновничья служба наложила печать чего-то совсем чуждого писательскому миру, хотя он и был такой убежденный
писатель и так любил литературу.
А драма"Скорбная
братия"была скорее повесть в диалогах на тему злосчастной судьбы"
братьев писателей".
Кроме Атенея — клуба лондонской интеллигенции, одним из роскошных и популярных считался Reform club с громким политическим прошедшим. Туда меня приглашали не раз. Все в нем, начиная с огромного атриума, было в стиле. Сервировка, ливреи прислуги, отделка салонов и читальни и столовых — все это первого сорта, с такой барственностью, что нашему
брату, русскому
писателю, делалось даже немного жутко среди этой обстановки. Так живут только высочайшие особы во дворцах.
Знал он всю пишущую
братию, начиная с самых крупных
писателей того времени.
Но
писатель снова заговорил во мне. И опять в драматическую форму вылились оба моих замысла, комедия «Иван да Марья» и драма «Скорбная
братия».
В Соллогубе остался и бурш, когда-то учившийся в Дерпте, член русской корпорации. Сквозь его светскость чувствовался все-таки особого пошиба барин, который и в петербургском монде в года молодости выделялся своим тоном и манерами, водился постоянно с
писателями и, когда женился и зажил домом, собирал к себе пишущую
братию.
— А помнишь, как я антрепренера Савойкина бил? — забормотал он, поднимая голову. — Да что говорить! Бил я на своем веку тридцать трех антрепренеров, а что меньшей
братии, то и не упомню. И каких антрепренеров-то бил! Таких, что и ветрам не позволяли до себя касаться! Двух знаменитых
писателей бил, одного художника!
Я не буду распространяться о том, как некоторые рецензенты напали на самого лектора, а засвидетельствую только тот факт, что никто тогда не протестовал в печати против положительных прав, которые
братья Гонкур имели на имя даровитых и оригинальных
писателей.
Папа пишет быстро-быстро, без помарок и остановок, едва успевая перелистывать страницы. Бюсты и портреты знаменитых
писателей глядят на его быстро бегающее перо, не шевелятся и, кажется, думают: «Эка,
брат, как ты насобачился!»
В «
Братьях Карамазовых» намечается эта теократическая идеология, и отдельные мысли о ней разбросаны по разным местам «Дневника
писателя».
Стр. 445. «Братья-писатели, в вашей судьбе-с…» — искаженная цитата из стихотворения Н. А. Некрасова «В больнице» (1855).