Неточные совпадения
Знание потому есть жизнь самого бытия, и потому в самом бытии происходит то, что происходит в
знании, потому так, что в познающем субъекте и в познаваемом объекте, в мышлении и в бытии живет и действует тот же универсальный разум, Логос — начало
божественное, возвышающееся над противоположностями.
С Екатериною воссели на престол кроткая мудрость,
божественная любовь к славе (источник всех дел великих), неутомимая деятельность,
знание человеческого сердца,
знание века, ревностное желание довершить начатое Петром, просветить народ, образовать Россию, утвердить ее счастие на столпах незыблемых, согласить все части правления, и купить бессмертие делами Матери Отечества. Сей обет произнесла Монархиня во глубине души Своей, и небесный Сердцеведец даровал Ей силу для исполнения.
И мы перестаем чувствовать эту свою плотяность, забываем о ней, когда искусство показывает нам нашу подлинную телесность, нас же самих в достойном образе бытия:
божественные изваяния эллинов, запечатлевшие некую правду человеческого тела, дают это высшее
знание о нашей телесности.
«Гнозис», «духовное
знание», вновь выставляется средством сделаться «богами», в сознании софийности своей и богонасыщенности всей софийной твари, причем ради познания твари, под предлогом углубления в
божественную стихию мира, получается забвение о Боге.
Мы уже достаточно говорили о том, что
божественный мир не может быть предметом дискурсивного
знания и постигается только верой.
«Тот, кто мудро познал, как надо любить (έ ρφν) Бога, который превыше слова и
знания и всяческого отношения в каком бы то ни было смысле и свободен от природы (έζηρμένου και φύσεως), кто оставит все чувственное и мыслимое, всякое время и вечность (αιώνα) и место, и вполне освободится наконец от всякой действенности (ενεργείας), возбуждаемой чувствами, или словом, или умом, тот достигнет несказанным и непостижимым образом
божественной сладости, превосходящей слово и ум; этот путь и слово ведомы только подающему таковую благодать Богу и удостоившимся ее получить от Бога, здесь не привносится ничего природного или книжного, раз уже все, что может быть сказано или познано, совершенно преодолено и покрыто молчанием» [Migne, 91. col. 1153 (Ambiguorum liber), ό δε θεός απλώς και αορίστως υπέρ πάντα τα οντά εστί, τα περιέχοντα τε καί περιεχόμενα… αρά σωφρόνως ό διαγνούς πώς έρ^ν του θεού δει, του υπέρ λόγον καί γνώσιν και πάσης απλώς της οιασδήποτε παντάπασι σχέσεως, έζηρημένου και φύσεως, πάντα τα αίσθητά καί νοητά καί πάντα χρόνον και αιώνα καί τόπον ασχέτως παρελεύσεται καί πάσης τελευταϊον όλης της Kai αϊσθησιν και λόγον καί νουν ενεργείας εαυτόν ύπερφυώς απογυμνώσας ά'ρ'ρήτως τε καί αγνώστως της υπέρ λόγον καί νουν θείας τερπνότητος έπιτεύξεται, καθ' δν οϊδε τρόπον τε καί λόγον ό την τοιαύτην δωρούμενος χάριν θεός καί οίταύτην παρά θεοΰ λαβείν αξιωθέντες, οϋκετ ουδέν φυσικόν ή γραπτόν έαυτφ συνεπικομιζόμενος, πάντων αύτφ των λεχθήναι ή γνωσθήναι δυναμένων παντελώς ύπερβαθέντων καί κατασιγασθέντων.].
Но в то же время ясно, что «под
божественным незнанием следует разуметь не что иное, как непонятное и бесконечное
знание самого Бога [De div. nat., lib.
Поэтому-то нет и не может быть никакого «духовного
знания», опирающегося на метод, для познания Бога (а не одного лишь
божественного).
Через откровение
Божественное тварь получает
знания о Боге больше, чем может вместить, не только по греховности своей, но и по тварности своей.
Религия есть
знание божественного духа о себе через конкретный дух, т. е. через человека.
И чувствуется это сверхчеловеческое, природно-божественное происхождение
знания Бёме.
Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш
Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое
знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, чтó Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим
божественным разумом.