Неточные совпадения
Стародум. Дурное расположение
людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают тем, кого презирают; а обыкновенно желают зла тем, кто имеет право презирать.
Люди не одному
богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.
Софья. Мне казалось, дядюшка, что все
люди согласились, в чем полагать свое счастье. Знатность,
богатство…
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного
человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное
богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
Держась за верх рамы, девушка смотрела и улыбалась. Вдруг нечто, подобное отдаленному зову, всколыхнуло ее изнутри и вовне, и она как бы проснулась еще раз от явной действительности к тому, что явнее и несомненнее. С этой минуты ликующее
богатство сознания не оставляло ее. Так, понимая, слушаем мы речи
людей, но, если повторить сказанное, поймем еще раз, с иным, новым значением. То же было и с ней.
«На большинство
людей обилие впечатлений действует разрушающе, засоряя их моральное чувство. Но это же
богатство впечатлений создает иногда
людей исключительно интересных. Смотрите биографии знаменитых преступников, авантюристов, поэтов. И вообще все
люди, перегруженные опытом, — аморальны».
— Хорошо говорить многие умеют, а надо говорить правильно, — отозвался Дьякон и, надув щеки, фыркнул так, что у него ощетинились усы. — Они там вовлекли меня в разногласия свои и смутили. А — «яко алчба
богатства растлевает плоть, тако же богачество словесми душу растлевает». Я ведь в социалисты пошел по вере моей во Христа без чудес, с единым токмо чудом его любви к
человекам.
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия из щетины — пред этими грудами неисчислимых
богатств собирались небольшие группы
людей и, глядя на грандиозный труд своей родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
Ужинали миролюбиво, восхищаясь вкусом сига и огромной индейки, сравнивали гастрономические
богатства Милютиных лавок с
богатствами Охотного ряда, и все, кроме Ореховой, согласились, что в Москве едят лучше, разнообразней. Краснов, сидя против Ногайцева, начал было говорить о том, что непрерывный рост разума
людей расширяет их вкус к земным благам и тем самым увеличивает количество страданий, отнюдь не способствуя углублению смысла бытия.
—
Человек несимпатичный, но — интересный, — тихо заговорил Иноков. — Глядя на него, я, бывало, думал: откуда у него эти судороги ума? Страшно ему жить или стыдно? Теперь мне думается, что стыдился он своего
богатства, бездолья, романа с этой шалой бабой. Умный он был.
«Все еще старинная, примитивная жизнь, — думал Самгин. — Отстали от Европы. Мешаем ей жить. Пугаем обилием
людей, возбуждаем зависть
богатством».
— «Русская интеллигенция не любит
богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего,
богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению
человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Бальзаминова. Разные перевороты могут быть с
человеком: один из
богатства в бедность приходит, а другой из бедности в
богатство.
Оттого, что я не привык думать, как богатые
люди думают; все думал так, как бедные думают; вот оно теперь богатство-то в голове и не помещается.
— Еще бы не умел! нажил
богатство, вышел в
люди…
Тогда — не от скуки и не от бесцельной тоски, а оттого, что безбрежно пожелаю большего, — я отдам все мои миллионы
людям; пусть общество распределит там все мое
богатство, а я — я вновь смешаюсь с ничтожеством!
И мыслью пробежав по всем тем лицам, на которых проявлялась деятельность учреждений, восстанавливающих справедливость, поддерживающих веру и воспитывающих народ, — от бабы, наказанной за беспатентную торговлю вином, и малого за воровство, и бродягу за бродяжничество, и поджигателя за поджог, и банкира за расхищение, и тут же эту несчастную Лидию за то только, что от нее можно было получить нужные сведения, и сектантов за нарушение православия, и Гуркевича за желание конституции, — Нехлюдову с необыкновенной ясностью пришла мысль о том, что всех этих
людей хватали, запирали или ссылали совсем не потому, что эти
люди нарушали справедливость или совершали беззакония, а только потому, что они мешали чиновникам и богатым владеть тем
богатством, которое они собирали с народа.
Но когда к этому развращению вообще военной службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и убийства, присоединяется еще и развращение
богатства и близости общения с царской фамилией, как это происходит в среде избранных гвардейских полков, в которых служат только богатые и знатные офицеры, то это развращение доходит у
людей, подпавших ему, до состояния полного сумасшествия эгоизма.
Горное дело на Урале создалось только благодаря безумным привилегиям и монополиям, даровым трудом миллионов
людей при несправедливейшей эксплуатации чисто национальных
богатств, так что в результате получается такой печальный вывод...
Ляховский в увлечении своими делами поздно обратил внимание на воспитание сына и получил смертельный удар: Давид на глазах отца был погибшим
человеком, кутилой и мотом, которому он поклялся не оставить в наследство ни одной копейки из своих
богатств.
— Плетет кружева, вяжет чулки… А как хорошо она относится к
людям! Ведь это целое
богатство — сохранить до глубокой старости такое теплое чувство и стать выше обстоятельств. Всякий другой на ее месте давно бы потерял голову, озлобился, начал бы жаловаться на все и на всех. Если бы эту женщину готовили не специально для богатой, праздной жизни, она принесла бы много пользы и себе и другим.
Русский
человек будет грабить и наживаться нечистыми путями, но при этом он никогда не будет почитать материальные
богатства высшей ценностью, он будет верить, что жизнь св. Серафима Саровского выше всех земных благ и что св.
Такая мечта о
человеке и человечестве, отвлеченных от всего национального, есть жажда угашения целого мира ценностей и
богатств.
Люди были немалые, имели
богатство, влияние и силу, меня принимали ласково и радушно.
Она стала думать: «зачем это
богатство, которое так портит
людей? и отчего эта неотступность бедности от бедных? и отчего видит она так много бедных, которые так же безрассудны и дурны, как богатые?»
— Да вы как будто сомнительно говорите, Карл Яковлич. Вы думаете, что Катя задумчива, так это оттого, что она жалеет о
богатстве? Нет, Карл Яковлич, нет, вы ее напрасно обижаете. У нас с ней другое горе: мы с ней изверились в
людей, — сказал Полозов полушутливым, полусерьезным тоном, каким говорят о добрых, но неопытных мыслях детей опытные старики.
«Нет, он не холодный
человек; он не презирает женщин; он любит меня, а не мое
богатство».
А ведь каждый из этих
людей знает, что, занявшись практикою, он имел бы в 30 лет громкую репутацию, в 35 лет — обеспечение на всю жизнь, в 45 —
богатство.
Она советовалась со своим мужем, с некоторыми соседями, и наконец единогласно все решили, что, видно, такова была судьба Марьи Гавриловны, что суженого конем не объедешь, что бедность не порок, что жить не с
богатством, а с
человеком, и тому подобное.
Что же коснулось этих
людей, чье дыхание пересоздало их? Ни мысли, ни заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое
богатство, другие — свою бедность и идут, не останавливаясь, к разрешению теоретических вопросов. Интерес истины, интерес науки, интерес искусства, humanitas [гуманизм (лат.).] — поглощает все.
Ее длинная, полная движения жизнь, страшное
богатство встреч, столкновений образовали в ней ее высокомерный, но далеко не лишенный печальной верности взгляд. У нее была своя философия, основанная на глубоком презрении к
людям, которых она оставить все же не могла, по деятельному характеру.
Я буду называть «правым» такое мнение, которое подчиняет и, в сущности, порабощает
человека, живое существо, способное страдать и радоваться, коллективным реальностям государства и его могуществу, нации и национальному
богатству, внешней авторитарной церковности и прочему.
Человек вышел из покорности объективированному порядку и обнаружились
богатства его субъективного мира.
Мне часто приходило в голову, что если бы
люди церкви, когда христианское человечество верило в ужас адских мук, грозили отлучением, лишением причастия, гибелью и вечными муками тем, которые одержимы волей к могуществу и господству, к
богатству и эксплуатации ближних, то история сложилась бы совершенно иначе.
В лице Вахрушки хитрый старик приобрел очень хорошего сотрудника. Вахрушка был
человек бывалый, насмотрелся всячины, да и свою округу знал как пять пальцев. Потом он был с бедной приуральской стороны и знал цену окружавшему хлебному
богатству, как никто другой.
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя на мое место. Ведь еврей такой же
человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие
люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы
люди рабочие и из ничего создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать
богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
— Зачем? — удивился Штофф. — О, батенька, здесь можно сделать большие дела!.. Да, очень большие! Важно поймать момент… Все дело в этом. Край благодатный, и кто пользуется его
богатствами? Смешно сказать… Вы посмотрите на них: никто дальше насиженного мелкого плутовства не пошел, или скромно орудует на родительские капиталы, тоже нажитые плутовством. О, здесь можно развернуться!.. Только нужно
людей, надежных
людей. Моя вся беда в том, что я русский немец… да!
— Нет, папа, отлично понимаю. Ну, скажи, пожалуйста, для чего нам много денег: ведь ты два обеда не съешь, а я не надену два платья?.. Потом, много ли богатых
людей на свете, да и вопрос, счастливее ли они от своего
богатства?
Люди стремятся к славе, к
богатству, к знатности, к семейному счастью, видят во всем этом благо жизни.
Древний змий соблазнял
людей тем, что они будут как боги, если пойдут за ним; он соблазнял
людей высокой целью, имевшей обличие добра, — знанием и свободой,
богатством и счастьем, соблазнял через женственное начало мира — праматерь Еву.
Богатство воды, разнообразный строевой лес, трава выше человеческого роста, баснословное изобилие рыбы и залежи угля предполагают сытое и довольное существование целого миллиона
людей.
Человек низкого состояния, добившийся в знатность, или бедняк, приобретший
богатство, сотрясши всю стыдливости застенчивость, последний и слабейший корень добродетели, предпочитает место своего рождения на распростертие своея пышности и гордыни.
«Бертольд, божиею милостию святыя Майнцкия епархии архиепископ, в Германии архиканцлер и курфирст. Хотя для приобретения человеческого учения чрез божественное печатания искусство возможно с изобилием и свободнее получать книги, до разных наук касающиеся, но до сведения нашего дошло, что некоторые
люди, побуждаемые суетныя славы или
богатства желанием, искусство сие употребляют во зло и данное для научения в житии человеческом обращают на пагубу и злоречие.
Тогда, оставив первобытную свою простоту и природное свое упражнение, земледелие,
человек предал живот свой свирепым волнам или, презрев глад и зной пустынный, претекал чрез оные в недоведомые страны для снискания
богатств и сокровищ.
Почти в то же самое время и Афанасий Иванович Тоцкий,
человек высшего света, с высшими связями и необыкновенного
богатства, опять обнаружил свое старинное желание жениться.
Это был некто Евгений Павлович Р.,
человек еще молодой, лет двадцати восьми, флигель-адъютант, писаный красавец собой, «знатного рода»,
человек остроумный, блестящий, «новый», «чрезмерного образования» и — какого-то уж слишком неслыханного
богатства.
— Не женись на молоденькой… Ваша братья, старики, больно льстятся на молодых, а ты бери вдову или девицу в годках. Молодая-то хоть и любопытнее, да от
людей стыдно, да еще она же рукавом растрясет все твое
богатство…
Конечно, в том и другом случае источник
богатства являлся крайне сомнительным, но важно было то, что новые
люди сумели воспользоваться
богатством уже по-новому.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за
богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные
люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
В довольстве и
богатстве своих крестьян она была уверена, потому что часто наводила стороною справки о них в соседних деревнях, через верных и преданных
людей.
К этому мать прибавила от себя, что, конечно, никто лучше самой Прасковьи Ивановны не узнал на опыте, каково выйти замуж за
человека, который женится на
богатстве.