Неточные совпадения
Узнав о
близких отношениях Алексея Александровича к графине Лидии Ивановне, Анна на третий
день решилась написать ей стоившее ей большого труда письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть от великодушия мужа. Она знала, что, если письмо покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.
Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый
близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных
дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
К этому удовольствию примешивалось еще и то, что ему пришла мысль, что, когда это
дело сделается, он жене и
близким знакомым будет задавать вопрос: «какая разница между мною и Государем?
Левины жили уже третий месяц в Москве. Уже давно прошел тот срок, когда, по самым верным расчетам людей знающих эти
дела, Кити должна была родить; а она всё еще носила, и ни по чему не было заметно, чтобы время было
ближе теперь, чем два месяца назад. И доктор, и акушерка, и Долли, и мать, и в особенности Левин, без ужаса не могший подумать о приближавшемся, начинали испытывать нетерпение и беспокойство; одна Кити чувствовала себя совершенно спокойною и счастливою.
Она боялась, чтобы дочь, имевшая, как ей казалось, одно время чувство к Левину, из излишней честности не отказала бы Вронскому и вообще чтобы приезд Левина не запутал, не задержал
дела, столь
близкого к окончанию.
— Семерка дана! — закричал он, увидав его наконец в цепи застрельщиков, которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя
ближе, он вынул свой кошелек и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа. Исполнив этот неприятный долг, он бросился вперед, увлек за собою солдат и до самого конца
дела прехладнокровно перестреливался с чеченцами.
Я подошел
ближе и спрятался за угол галереи. В эту минуту Грушницкий уронил свой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять: больная нога ему мешала. Бежняжка! как он ухитрялся, опираясь на костыль, и все напрасно. Выразительное лицо его в самом
деле изображало страдание.
— Тут Костанжогло подвинулся
ближе к Чичикову и, чтобы заставить его получше вникнуть в
дело, взял его на абордаж, другими словами — засунул палец в петлю его фрака.
Но вообще они были народ добрый, полны гостеприимства, и человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже становился чем-то
близким, тем более Чичиков с своими обворожительными качествами и приемами, знавший в самом
деле великую тайну нравиться.
— Об этом я уже слышал. Мне к нему и
дела нет. Но так как генерал Бетрищев —
близкий приятель и, даже так сказать, благотворитель… так уж как-то и неловко.
Лакей, который с виду был человек почтенный и угрюмый, казалось, горячо принимал сторону Филиппа и был намерен во что бы то ни стало разъяснить это
дело. По невольному чувству деликатности, как будто ничего не замечая, я отошел в сторону; но присутствующие лакеи поступили совсем иначе: они подступили
ближе, с одобрением посматривая на старого слугу.
Он даже успел сунуть неприметно в руку;
дело, впрочем, было ясное и законное, и, во всяком случае, тут помощь
ближе была. Раздавленного подняли и понесли; нашлись помощники. Дом Козеля был шагах в тридцати. Раскольников шел сзади, осторожно поддерживал голову и показывал дорогу.
Карандышев. Она сама виновата: ее поступок заслуживал наказания. Я ей говорил, что это за люди; наконец она сама могла, она имела время заметить разницу между мной и ими. Да, она виновата, но судить ее, кроме меня, никто не имеет права, а тем более оскорблять. Это уж мое
дело; прощу я ее или нет; но защитником ее я обязан явиться. У ней нет ни братьев, ни
близких; один я, только один я обязан вступиться за нее и наказать оскорбителей. Где она?
Первая поездка по
делам Союза вызвала у Самгина достаточно неприятное впечатление, но все же он считал долгом своим побывать
ближе к фронту и, если возможно, посмотреть солдат в их
деле, в бою.
— Милый, — шептала она, и кожу его груди щекотали тепленькие капли слез. — Такой милый, простой, как
день. Такой страшный,
близкий.
«
Ближе всего я был к правде в те
дни, когда догадывался, что эта любовь выдумана мною», — сообразил он, закрыв глаза.
Но почти всегда, вслед за этим, Клим недоуменно, с досадой,
близкой злому унынию, вспоминал о Лидии, которая не умеет или не хочет видеть его таким, как видят другие. Она
днями и неделями как будто даже и совсем не видела его, точно он для нее бесплотен, бесцветен, не существует. Вырастая, она становилась все более странной и трудной девочкой. Варавка, улыбаясь в лисью бороду большой, красной улыбкой, говорил...
«Нет, люди здесь проще,
ближе к простому, реальному смыслу жизни. Здесь нет Лютовых, Кутузовых, нет философствующих разбойников вроде Бердникова, Попова. Здесь и социалисты — люди здравомыслящие, их задача сводится к реальному
делу: препятствовать ухудшению условий труда рабочих».
Вон залаяла собака: должно быть, гость приехал. Уж не Андрей ли приехал с отцом из Верхлёва? Это был праздник для него. В самом
деле, должно быть, он: шаги
ближе,
ближе, отворяется дверь… «Андрей!» — говорит он. В самом
деле, перед ним Андрей, но не мальчик, а зрелый мужчина.
У ней стукнуло сердце, и не в первый раз, лишь только начинались вопросы,
близкие к
делу.
Татьяна Марковна
разделяла со многими другими веру в печатное слово вообще, когда это слово было назидательно, а на этот раз, в столь
близком ее сердцу
деле, она поддалась и некоторой суеверной надежде на книгу, как на какую-нибудь ладанку или нашептыванье.
В семействе тетки и
близкие старики и старухи часто при ней гадали ей, в том или другом искателе, мужа: то посланник являлся чаще других в дом, то недавно отличившийся генерал, а однажды серьезно поговаривали об одном старике, иностранце, потомке королевского, угасшего рода. Она молчит и смотрит беззаботно, как будто
дело идет не о ней.
Она только удвоила ласки, но не умышленно, не притворно — с целью только скрыть свой суд или свои чувства. Она в самом
деле была нежнее, будто Вера стала милее и
ближе ей после своей откровенности, даже и самого проступка.
Не желаю судить теперь о намерениях Алексея Никаноровича в этом случае и признаюсь, по смерти его я находился в некоторой тягостной нерешимости, что мне делать с этим документом, особенно ввиду
близкого решения этого
дела в суде.
— Я не сяду, я не сяду. Слушайте, Долгорукий, я не знаю ничего подробно, но знаю, что Ламберт готовит против вас какое-то предательство,
близкое и неминуемое, — и это наверно. А потому берегитесь. Мне проговорился рябой — помните рябого? Но ничего не сказал, в чем
дело, так что более я ничего не могу сказать. Я только пришел предуведомить — прощайте.
— Ах, в самом
деле! — подхватил князь, но на этот раз с чрезвычайно солидною и серьезною миной в лице, — это, должно быть, Лизавета Макаровна, короткая знакомая Анны Федоровны Столбеевой, у которой я теперь живу. Она, верно, посещала сегодня Дарью Онисимовну, тоже
близкую знакомую Анны Федоровны, на которую та, уезжая, оставила дом…
Но вот что, однако же, мне известно как достовернейший факт: за несколько лишь
дней до смерти старик, призвав дочь и друзей своих, Пелищева и князя В—го, велел Катерине Николаевне, в возможном случае
близкой кончины его, непременно выделить из этого капитала Анне Андреевне шестьдесят тысяч рублей.
Корвет перетянулся, потом транспорт, а там и мы, но без помощи японцев, а сами, на парусах. Теперь
ближе к берегу. Я целый
день смотрел в трубу на домы, деревья. Все хижины да дрянные батареи с пушками на развалившихся станках. Видел я внутренность хижин: они без окон, только со входами; видел голых мужчин и женщин, тоже голых сверху до пояса: у них надета синяя простая юбка — и только. На порогах, как везде, бегают и играют ребятишки; слышу лай собак, но редко.
Я бросился наверх, вскочил на пушку, смотрю: близко, в полуверсте, мчится на нас — в самом
деле «бог знает что»: черный крутящийся столп с дымом, похожий, пожалуй, и на пароход; но с неба, из облака, тянется к нему какая-то темная узкая полоса, будто рукав; все
ближе,
ближе.
Но для того, чтобы сделать это кажущееся столь неважным
дело, надо было очень много: надо было, кроме того, что стать в постоянную борьбу со всеми
близкими людьми, надо было еще изменить всё свое положение, бросить службу и пожертвовать всей той пользой людям, которую он думал, что приносит на этой службе уже теперь и надеялся еще больше приносить в будущем.
Только
ближе подойдя к людям, точно как мухи насевшим на сахар, прилепившимся к сетке, делившей комнату надвое, Нехлюдов понял, в чем
дело.
Когда он мямлил о жестокости мужчин и беспомощности женщин, то председатель, желая облегчить его, попросил его держаться
ближе сущности
дела.
На другой
день после своего разговора с Бахаревым Привалов решился откровенно обо всем переговорить с Ляховским. Раз, он был опекуном, а второе, он был отец Зоси; кому же было
ближе знать даже самое скверное настоящее. Когда Привалов вошел в кабинет Ляховского, он сидел за работой на своем обычном месте и даже не поднял головы.
— Для вас прежде всего важно выиграть время, — невозмутимо объяснял дядюшка, — пока Веревкин и Привалов будут хлопотать об уничтожении опеки, мы устроим самую простую вещь — затянем
дело. Видите ли, есть в Петербурге одна дама. Она не куртизанка, как принято понимать это слово, вот только имеет
близкие сношения с теми сферами, где…
— Вам
ближе знать эти обстоятельства;
дела Игнатия Львовича расстроены, а тут еще этот процесс по опеке… Понятно, что Софье Игнатьевне ничего не оставалось, как только выйти за Привалова и этим спасти отца.
Затем в следующие несколько
дней он уже совсем убедился в виновности Мити, когда
ближе и основательнее ознакомился со всеми удручавшими того уликами.
— Да, во-первых, хоть для русизма: русские разговоры на эти темы все ведутся как глупее нельзя вести. А во-вторых, опять-таки чем глупее, тем
ближе к
делу. Чем глупее, тем и яснее. Глупость коротка и нехитра, а ум виляет и прячется. Ум подлец, а глупость пряма и честна. Я довел
дело до моего отчаяния, и чем глупее я его выставил, тем для меня же выгоднее.
Во всяком случае, все это было только введением, затем речь пошла прямее и
ближе к
делу.
О
близком же возвращении «офицера», то есть того рокового человека в жизни Грушеньки, прибытия которого она ждала с таким волнением и страхом, он, странно это, в те
дни даже и не думал думать.
Замечу тут, что хотя о поединке нашем все вслух тогда говорили, но начальство это
дело закрыло, ибо противник мой был генералу нашему
близким родственником, а так как
дело обошлось без крови, а как бы в шутку, да и я, наконец, в отставку подал, то и повернули действительно в шутку.
Приказав людям держаться
ближе друг к другу, я направился к той горке, на которую взбирался
днем.
А что вам на меня по этому случаю нажаловались, —
дело понятное: всякому своя рубашка к телу
ближе.
Чем
ближе я присматривался к этому человеку, тем больше он мне нравился. С каждым
днем я открывал в нем новые достоинства. Раньше я думал, что эгоизм особенно свойствен дикому человеку, а чувство гуманности, человеколюбия и внимания к чужому интересу присуще только европейцам. Не ошибся ли я? Под эти мысли я опять задремал и проспал до утра.
Странное
дело, чем
ближе мы подходили к Уссури, тем самочувствие становилось хуже. Котомки наши были почти пустые, но нести их было тяжелее, чем наполненные в начале дороги. Лямки до того нарезали плечи, что дотронуться до них было больно. От напряжения болела голова, появилась слабость.
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в
день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку жениха, другой выставка была тяжела. Поладили на том, чтоб сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько человек
близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча, двух приятельниц Марьи Алексевны, трех девушек, которые были короче других с Верочкой.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного времени
дня: это потому, что две из трех граней
дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний чай в ее комнате, вечерний чай в его комнате; вечерний чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним чаем особая манера: Степан ставит самовар и прибор на стол в той нейтральной комнате, которая
ближе к комнате Веры Павловны, и говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает?
— Может быть, я, может быть, кто-нибудь другой,
близкий ко мне. Однако подумайте, Катерина Васильевна. А это я скажу, когда получу от вас ответ. Я через три
дня попрошу у вас ответ.
В первое время замужества Веры Павловны Кирсанов бывал у Лопуховых очень часто, почти что через
день, а
ближе сказать, почти что каждый
день, и скоро, да почти что с первого же
дня, стал чрезвычайно дружен с Верою Павловною, столько же, как с самим Лопуховым. Так продолжалось с полгода. Однажды они сидели втроем: он, муж и она. Разговор шел, как обыкновенно, без всяких церемоний; Кирсанов болтал больше всех, но вдруг замолчал.
Вам может казаться странным, что я, при своей заботливости о детях, решилась кончить
дело с вами, не видев ту, которая будет иметь такое
близкое отношение к моим детям.
Дня два после разговора о том, что они жених и невеста, Верочка радовалась
близкому освобождению; на третий
день уже вдвое несноснее прежнего стал казаться ей «подвал», как она выражалась, на четвертый
день она уж поплакала, чего очень не любила, но поплакала немножко, на пятый побольше, на шестой уже не плакала, а только не могла заснуть от тоски.