Идти дальше, стараться объяснить его окончательно, значит, напиваться с ним пьяным, давать ему денег взаймы и потом выслушивать незанимательные повести о том, как он в полку нагрубил командиру или
побил жида, не заплатил в трактире денег, поднял знамя бунта против уездной или земской полиции, и как за то выключен из полка или послан в такой-то город под надзор.
Ну, о том, что я в офицерских чинах выкомаривал, не буду распространяться. Подробности письмом. Скажу коротко: пил, буянил, писал векселя, танцевал кадриль в публичных домах,
бил жидов, сидел на гауптвахте. Но одно скажу: вот вам честное мое благородное слово — в картах всегда бывал корректен. А выкинули меня все-таки из-за карт. Впрочем, настоящая-то причина была, пожалуй, и похуже. Эх, не следовало бы. Ну, да все едино — расскажу.
— Плюем на вашу власть. Мы только батьку Махно одного знаем. Он нам приказал: «
Бей жидов, спасай Россию!». Приехали к вам сюда порядок сделать. Обучить всех правильным понятиям… — Он озорным взглядом оглядел Леонида и, как заученно-привычный лозунг, сказал: — Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не почернеют… Ты кто?
Неточные совпадения
— Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки
жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не
бил бусурмена?
—
Жид — жить, а мы его —
бить! Эх, Игнаша! Ребята — поддерживай! Красота наша ты, Игнат Петров. Защита!
— Нет, — Радеев-то, сукин сын, а? Послушал бы ты, что он говорил губернатору, Иуда! Трусова, ростовщица, и та — честнее! Какой же вы, говорит, правитель, ваше превосходительство! Гимназисток на улице
бьют, а вы — что? А он ей — скот! — надеюсь, говорит, что после этого благомыслящие люди поймут, что им надо идти с правительством, а не с
жидами, против его, а?
— А Господь ведает, батюшка, — отвечала старуха, — и, наклонившись вперед, положила свою сморщенную темную руку на голову мальчишки, — слышно, наши ребята
жида бьют.
Чертопханов все не мог решиться поднять глаза. Никогда так сильно в нем не страдала гордость. «Явно, что подарок, — думалось ему, — из благодарности, черт, подносит!» И обнял бы он этого
жида, и
побил бы его…
Но и тут, однако ж, она находила себе много предметов для наблюдения: ее смешило до крайности, как цыган и мужик
били один другого по рукам, вскрикивая сами от боли; как пьяный
жид давал бабе киселя; как поссорившиеся перекупки перекидывались бранью и раками; как москаль, поглаживая одною рукою свою козлиную бороду, другою…
Били их у нас в Звереве,
жидов; крючники, извозчики, мясники, вообще — народ.
Барабан
бьет: тах-тарарах-тах; на двор вываливают скованные и нескованные арестантики, и Сергей, и Фиона, и Сонетка, и Катерина Львовна, и раскольник, скованный с
жидом, и поляк на одной цепи с татарином.
— Не ври,
жид, — за это вашего брата
бьют!
Без всякой видимой причины Яков мало-помалу проникался ненавистью и презрением к
жидам, а особенно к Ротшильду; он начинал придираться, бранить его нехорошими словами и раз даже хотел
побить его, и Ротшильд обиделся и проговорил, глядя на него свирепо...
— А вы, сделайте милость, не
бейте меня! — сказал он, приседая. — Меня Мойсей Ильич опять послали. Не бойся, говорят, поди опять до Якова и скажи, говорят, что без их никак невозможно. В среду швадьба… Да-а! Господин Шаповалов выдают дочку жа хорошего человека… И швадьба будет богатая, у-у! — добавил
жид и прищурил один глаз.
Если в уезде случалась какая-нибудь амурная кувырколлегия, если кто-нибудь вырывал
жиду пейсы или
бил по мордасам шляхтича, то так и знали, что это подпоручик Вывертов натворил.
Один из генералов обругал на вокзале помощника начальника станции, грозил
побить его, кричал, что он продался японцам и
жидам.
Филя. Ей, ей, право, велико слово! Вы знаете, какое у меня ухо: чуть кто на волос неверно споет, так и завизжит в нем, как поросенок или тупая пила. Не сбедокурил бы над нами проводник. Молодец хоть куда! Пожалуй, на обе руки! Да еще не
жид ли: и нашим и вашим… Нас подвел ночью шведов
побить, а днем подведет их, чтоб нас поколотить.
— Про это и говорить нечего, но только редко с кем о книгах говорит, и то словцо кинет да рукой махнет; а своим —
жидам так толкует и обращает их и много от них терпит: они его и
били и даже раз удавить хотели, ну он не робеет: «приходил, говорит, Христос, и другого не ждите — не будет».