Неточные совпадения
Какая-то птица
билась в воздухе. Она, видимо, старалась укрыться в лесу, но ее
ветром относило в сторону. При свете молнии я увидел, как она камнем падала
на землю.
Луна плыла среди небес
Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик
на козлах спал,
Голодный волк в лесной глуши
Пронзительно стонал,
Да
ветер бился и ревел,
Играя
на реке,
Да инородец где-то пел
На странном языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
Как в бурю чайки крик…
Когда они ушли, стало слышно, как шуршат тараканы,
ветер возится по крыше и стучит заслонкой трубы, мелкий дождь монотонно
бьется в окно. Татьяна приготовляла постель для матери, стаскивая с печи и с полатей одежду и укладывая ее
на лавке.
Оставшись одна, она подошла к окну и встала перед ним, глядя
на улицу. За окном было холодно и мутно. Играл
ветер, сдувая снег с крыш маленьких сонных домов,
бился о стены и что-то торопливо шептал, падал
на землю и гнал вдоль улицы белые облака сухих снежинок…
Открытая дверь подергивалась от
ветра на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые березы с оголенными белыми ветвями, кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями
бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней; из липовой аллеи, вертясь и обгоняя друг друга, летели желтые круглые листья и, промокая, ложились
на мокрую дорогу и
на мокрую темно-зеленую отаву луга.
–…есть указания в городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый дом построил Вильямс Гобс, когда был выброшен
на отмели среди скал. Корабль
бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение
ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую
на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану.
Владимир Сергеич побежал
на крик. Он нашел Ипатова
на берегу пруда; фонарь, повешенный
на суку, ярко освещал седую голову старика. Он ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа
на траве,
билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже вошел по колена в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека тащили вдоль берега лодку; слышался резкий топот копыт по улице деревни…
Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
Листья берез чуть-чуть шептались под
ветром, который, пробегая над прудом, подымал кое-где небольшую зыбь; легкая струйка, сверкая
на солнце,
билась в берег, покачивая две лодки.
Пред ними необозримо расстилалось море в лучах утреннего солнца. Маленькие игривые волны, рождаемые ласковым дыханием
ветра, тихо
бились о борт. Далеко в море, как шрам
на атласной груди его, виднелась коса. С нее в мягкий фон голубого неба вонзался шест тонкой черточкой, и было видно, как треплется по
ветру тряпка.
Под глинистой утесистой горой,
Унизанной лачужками, направо,
Катилася широкой пеленой
Родная Волга, ровно, величаво…
У пристани двойною чередой
Плоты и барки, как табун, теснились,
И флюгера
на длинных мачтах
бились,
Жужжа
на ветре, и скрипел канат
Натянутый; и серой мглой объят,
Виднелся дальний берег, и белели
Вкруг острова края песчаной мели.
Одинокие деревья гнулись от
ветра, и их почерневшие листья то льнули друг к другу, шепча и жалуясь, то, разметавшись в разные стороны, тоскливо трепетали и
бились на тонких ветвях.
Они втроем пошли по дороге навстречу
ветру.
На юге сверкали яркие зигзаги молний, гром доносился громко, но довольно долго спустя после молний. Далеко
на дороге,
на свинцовом фоне неба
бился под
ветром легкий светло-желтый шарф
на голове Тани и ярко пестрели красная и синяя рубашки Сергея и Шеметова.
В одиннадцатом часу Ордынцевы возвращались домой. В воздухе все чувствовалась та же тревога.
Ветер с протяжным свистом проносился через сады. Телефонные проволоки жалобно гудели. Над головою с востока
на запад неподвижно тянулась черная гряда туч. И что-то зловещее было в ее неподвижности, когда внизу все выло и
билось. Горизонт над морем слабо сиял от невзошедшего еще месяца.
Через два вагона вперед вдруг как будто кто-то крякнул от сильного удара в спину, и с удалым вскриком в тьму рванулись буйно-веселящие «Сени». Звуки крутились, свивались с уханьями и присвистами; в могучих мужских голосах, как быстрая змейка,
бился частый, дробный, серебристо-стеклянный звон, — кто-то аккомпанировал
на стакане. Притоптывали ноги, и песня бешено-веселым вихрем неслась навстречу суровому
ветру.
С раннего утра с гор подул
на город бешеный
ветер. Над улицами и домами вздымались тучи серой пыли. Деревья
бились под
ветром. Гибкие кипарисы гнулись в стройные дуги.