Неточные совпадения
По эту сторону насыпи пейзаж был более приличен и не так густо засорен людями: речка извивалась по холмистому дерновому полю, поле украшено небольшими группами берез, кое-где возвышаются бронзовые стволы сосен, под густой зеленью их крон —
белые палатки, желтые бараки, штабеля каких-то ящиков, покрытые брезентами, всюду красные кресты, мелькают
белые фигуры сестер милосердия, под окнами дощатого домика сидит священник в лиловой
рясе — весьма приятное пятно.
Слева распахнулась не замеченная им драпировка, и бесшумно вышла женщина в черном платье, похожем на
рясу монахини, в
белом кружевном воротнике, в дымчатых очках; курчавая шапка волос на ее голове была прикрыта жемчужной сеткой, но все-таки голова была несоразмерно велика сравнительно с плечами. Самгин только по голосу узнал, что это — Лидия.
Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар. Начали съезжаться гости, сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы в
белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство в дорогих лиловых
рясах. Все явились сюда с какого-то официального богослужения в Успенском соборе. Некоторые, впрочем, заезжали домой и успели переодеться. Елисеев ловко воспользовался торжественным днем.
— Молитесь ей, да ниспошлет она вам брак честен и соблюдет ложе ваше нескверно, — опять учила Феоктиста, стоя в своей черной
рясе над
белою фигурою Женни.
В большой кремлевской палате, окруженный всем блеском царского величия, Иван Васильевич сидел на престоле в Мономаховой шапке, в золотой
рясе, украшенной образами и дорогими каменьями. По правую его руку стоял царевич Федор, по левую Борис Годунов. Вокруг престола и дверей размещены были рынды, в
белых атласных кафтанах, шитых серебром, с узорными топорами на плечах. Вся палата была наполнена князьями и боярами.
Протопопица встала, разом засветила две свечи и из-под обеих зорко посмотрела на вошедшего мужа. Протопоп тихо поцеловал жену в лоб, тихо снял
рясу, надел свой
белый шлафор, подвязал шею пунцовым фуляром и сел у окошка.
— Митрополит! — говорили остановившиеся прохожие, снимали шапки и кланялись возку, из окна которого митрополит в черной
рясе с широкими рукавами и в
белом клобуке с бриллиантовым крестом благословлял на обе стороны народ. Oн eхал к Кремлю.
Утреня шла,
Тихо по церкви ходили монашины,
В черные
рясы наряжены,
Только покойница в
белом была:
Спит — молодая, спокойная,
Знает, что будет в раю.
Поцаловала и я, недостойная,
Белую ручку твою!
В личико долго глядела я:
Всех ты моложе, нарядней, милей,
Ты меж сестер словно горлинка
белаяПромежду сизых, простых голубей.
Белая, как снег, борода и тонкие, почти воздушные волосы такого же серебристого цвета рассыпались картинно по груди и по складкам его черной
рясы и падали до самого вервия, которым опоясывалась его убогая монашеская одежда; но более всего изумительно было для меня услышать из уст его такие слова и мысли об искусстве, которые, признаюсь, я долго буду хранить в душе и желал бы искренно, чтобы всякий мой собрат сделал то же.
Церковь вся в руках
белого духовенства, в плену блудников, щёголей; они вон сами в шёлковых
рясах ходят, на манер бабьих юбок!
Посреди комнаты стол большой, у окна кресло мягкое, с одной стороны стола — диван, дорогим ковром покрытый, а перед столом стул с высокой спинкой, кожею обит. Другая комната — спальня его: кровать широкая, шкаф с
рясами и
бельём, умывальник с большим зеркалом, много щёточек, гребёночек, пузырьков разноцветных, а в стенах третьей комнаты — неприглядной и пустой — два потайные шкафа вделаны: в одном вина стоят и закуски, в другом чайная посуда, печенье, варенье и всякие сладости.
Молитва виднелась на устах, молитва во взоре, молитва в нем самом… и привратнцк, тот же старец, которого он ждал целую ночь, но еще старее, отворил ему вороты, и он опять въехал в этот тихий, умерший двор, где люди не измяли зеленой травы, где одни черные
рясы мелькали меж
белых надгробных камней, где душистые лимоны и пышные смоковницы заслоняли одни черные
рясы и
белые надгробные камни.
Между тем священник встал, оправил
рясу и, подойдя к первой парте, положил на голову белокурой Крошки свою большую,
белую руку.
Сисой ушел к себе и немного погодя явился уже в сапогах, со свечой; на нем сверх
белья была
ряса, на голове старая, полинялая скуфейка.
К Светлогубу подошел худощавый, с длинными редкими волосами священник в лиловой
рясе, с одним небольшим золоченым крестом на груди и с другим большим серебряным крестом, который он держал в слабой,
белой, жилистой, худой руке, выступавшей из черно-бархатного обшлага.