Неточные совпадения
Зеленеет
лес,
Зеленеет луг,
Где низиночка —
Там и зеркало!
Хорошо, светло
В мире Божием,
Хорошо, легко,
Ясно на́ сердце.
По водам плыву
Белым лебедем,
По степям
бегуПерепелочкой.
Мы идем, идем —
Остановимся,
На
леса, луга
Полюбуемся.
Полюбуемся
Да послушаем,
Как шумят-бегут
Воды вешние,
Как поет-звенит
Жавороночек!
Мы стоим, глядим…
Очи встретятся —
Усмехнемся мы,
Усмехнется нам
Лиодорушка.
Сергей Иванович любовался всё время красотою заглохшего от листвы
леса, указывая брату то на темную с тенистой стороны, пестреющую желтыми прилистниками, готовящуюся к цвету старую липу, то на изумрудом блестящие молодые
побеги дерев нынешнего года.
(Прим. М. Ю. Лермонтова.)] оканчивалась
лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой —
бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа.
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Часы
бегут: она забыла,
Что дома ждут ее давно,
Где собралися два соседа
И где об ней идет беседа.
«Как быть? Татьяна не дитя, —
Старушка молвила кряхтя. —
Ведь Оленька ее моложе.
Пристроить девушку, ей-ей,
Пора; а что мне делать с ней?
Всем наотрез одно и то же:
Нейду. И все грустит она
Да бродит по
лесам одна».
Татьяна в
лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она
бежит, он всё вослед,
И сил уже
бежать ей нет.
Вдруг Жиран завыл и рванулся с такой силой, что я чуть было не упал. Я оглянулся. На опушке
леса, приложив одно ухо и приподняв другое, перепрыгивал заяц. Кровь ударила мне в голову, и я все забыл в эту минуту: закричал что-то неистовым голосом, пустил собаку и бросился
бежать. Но не успел я этого сделать, как уже стал раскаиваться: заяц присел, сделал прыжок и больше я его не видал.
Бывало, зарычит, так стонет
лес кругом,
И я, без памяти,
бегом,
Куда глаза глядят, от этого урода...
— А все-таки — половинчатость! — вскричал Лютов. — Все-таки — потомки тех головотяпов, которые, уступив кочевникам благодатный юг,
бежали в
леса и болота севера.
Она, как мальчишка же, перепугалась и бросилась
бежать по грядам к
лесу, работая во все лопатки.
Я
побежал к речке, сунулся было в двух местах, да чрез
лес продраться нельзя: папоротники и толстые стволы красного дерева стояли стеной, а лианы раскинуты, как сети.
Увидя, что мы стоим и с хохотом указываем на нее, она пустилась
бежать дальше в
лес.
Они вышли из врат и направились
лесом. Помещик Максимов, человек лет шестидесяти, не то что шел, а, лучше сказать, почти
бежал сбоку, рассматривая их всех с судорожным, невозможным почти любопытством. В глазах его было что-то лупоглазое.
Когда мы вышли на гальку, оно перестало пить и большими прыжками
побежало к
лесу.
Под утро я немного задремал, и тотчас мне приснился странный сон: мы — я и Дерсу — были на каком-то биваке в
лесу. Дерсу увязывал свою котомку и собирался куда-то идти, а я уговаривал его остаться со мной. Когда все было готово, он сказал, что идет к жене, и вслед за этим быстро направился к
лесу. Мне стало страшно; я
побежал за ним и запутался в багульнике. Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они превратились в руки, схватили меня и повалили на землю.
Изюбр упал было, но скоро оправился и
побежал в
лес.
Я так ушел в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда в этот час сумерек. Вдруг сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью
бежало по
лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к тому месту, где упал зверь.
Она быстро
бежала вниз по долине, из чего я заключил, что к утру, вероятно, будет затоплен весь
лес.
В отдаленье темнеют
леса, сверкают пруды, желтеют деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге останавливаются, глядят на вас, приникают к земле, дают вам проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой,
бежит на неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье.
Покончив с шершнями, он
побежал опять в
лес, нарвал какой-то травы и, растерев ее на лезвии топора, приложил мне на больные места, а сверху прикрыл кусочками мягкой бересты и обвязал тряпицами.
Лес становился гуще и крупнее, кое-где мелькали тупые вершины кедров и остроконечные ели, всегда придающие
лесу угрюмый вид. Незаметно для себя я перевалил еще через один хребетник и спустился в соседнюю долину. По дну ее
бежал шумный ручей.
Лиза вышла из
лесу, перебралась через поле, прокралась в сад и опрометью
побежала в ферму, где Настя ожидала ее.
В сие время заяц выскочил из
лесу и
побежал полем.
Из
лесу показывается призрак Снегурочки и манит Мизгиря. Кусты и сучья дерев принимают меняющиеся фантастические образы. Мизгирь
бежит за призраком.
Леший сзади обнимает Мизгиря; Снегурочка вырывается и
бежит по поляне. Леший оборачивается пнем. Мизгирь хочет
бежать за Снегурочкой, между ним и ею встает из земли
лес. В стороне показывается призрак Снегурочки, Мизгирь
бежит к нему, призрак исчезает, на месте его остается пень с двумя прилипшими, светящимися, как глаза, светляками.
В час, когда вечерняя заря тухнет, еще не являются звезды, не горит месяц, а уже страшно ходить в
лесу: по деревьям царапаются и хватаются за сучья некрещеные дети, рыдают, хохочут, катятся клубом по дорогам и в широкой крапиве; из днепровских волн выбегают вереницами погубившие свои души девы; волосы льются с зеленой головы на плечи, вода, звучно журча,
бежит с длинных волос на землю, и дева светится сквозь воду, как будто бы сквозь стеклянную рубашку; уста чудно усмехаются, щеки пылают, очи выманивают душу… она сгорела бы от любви, она зацеловала бы…
Ему чудилось, что все со всех сторон
бежало ловить его: деревья, обступивши темным
лесом и как будто живые, кивая черными бородами и вытягивая длинные ветви, силились задушить его; звезды, казалось,
бежали впереди перед ним, указывая всем на грешника; сама дорога, чудилось, мчалась по следам его.
Мы долго молчим. Таратайка ныряет в
лес. Антось, не говоря ни слова, берет вожжи и садится на козлы. Тройка
бежит бодрее, стучат копыта, порой колесо звонко ударяет о корень, и треск отдается по темной чаще.
Бежали в
леса, горы и пустыни от царства антихриста.
Если же везде сухо, то степные пожары производят иногда гибельные опустошения: огонь, раздуваемый и гонимый ветром,
бежит с неимоверною быстротою, истребляя на своем пути все, что может гореть: стога зимовавшего в степях сена, лесные колки, [Колком называется, независимо от своей фигуры, всякий отдельный
лес; у псовых охотников он носит имя острова] даже гумна с хлебными копнами, а иногда и самые деревни.
Не говорю о том, что крестьяне вообще поступают безжалостно с
лесом, что вместо валежника и бурелома, бесполезно тлеющего, за которым надобно похлопотать, потому что он толст и тяжел, крестьяне обыкновенно рубят на дрова молодой
лес; что у старых дерев обрубают на топливо одни сучья и вершину, а голые стволы оставляют сохнуть и гнить; что косят траву или пасут стада без всякой необходимости там, где пошли молодые лесные
побеги и даже зарости.
Тоже, значит, в
бегах состоял из-за расколу: бросил молодую жену, а сам в
лес да в пещере целый год высидел.
Но немая ночь не откликалась, и Коваль
бежал в
лес и опять кликал дочь.
— Мы из миру-то в
леса да в горы
бежим спасаться, — повествовала Таисья своим ласковым речитативом, — а грех-то уж поперед нас забежал… Неочерпаемая сила этого греха! На што крепка была наша старая вера, а и та пошатилась.
— Куда же он убежал, папочка?.. Ведь теперь темно… Я знаю, что его били. Вот всем весело, все смеются, а он, как зверь,
бежит в
лес… Мне его жаль, папочка!..
И — без слов, без мыслей, без сознания — влекло в эту ночь
бежать без одежд по сонному
лесу, обнюхивать торопливо следы чьих-то ног в росистой траве, громким кличем призывать к себе самку.
Вот едет он путем-дорогою, со своими слугами верными, по пескам сыпучиим, по
лесам дремучиим, и откуда ни возьмись налетели на него разбойники, бусурманские, турецкие да индейские нехристи поганые; и, увидя беду неминучую, бросает честной купец свои караваны богатые со прислугою своей верною и
бежит в темны
леса.
Находя во мне живое сочувствие, они с увлеченьем предавались удовольствию рассказывать мне: как сначала обтают горы, как
побегут с них ручьи, как спустят пруд, разольется полая вода, пойдет вверх по полоям рыба, как начнут ловить ее вятелями и мордами; как прилетит летняя птица, запоют жаворонки, проснутся сурки и начнут свистать, сидя на задних лапках по своим сурчинам; как зазеленеют луга, оденется
лес, кусты и зальются, защелкают в них соловьи…
Так обаятелен этот чудный запах
леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки,
бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом.
А то, что местное население старается всячески повредить победоносному врагу, устроивает ему изменнические засады,
бежит в
леса, заранее опустошая и предавая огню все, что стоит на его пути, предательски убивает солдат и офицеров, словом сказать, совершает все, что дикость и варварство могут внушить ему… тогда как теперь…
Все, думаю, распознать прежде надо, нечем на что-нибудь решиться. Да на что ж и решаться-то? думаю. Из скитов
бежать? Это все одно что в острог прямо идти, по той причине, что я и бродяга был, и невесть с какими людьми спознался. Оставаться в
лесах тоже нельзя: так мне все там опостылело, что глядеть-то сердце измирает… Господи!
Этакое дело большое затеяли, а чихнуть здесь боимся; еще где становой запах даст, а мы уж в
леса бежим, от него, от антихриста, хоронимся.
Все это точно истина, что ты говоришь; в
леса люди
бегут, известно, не за тем, чтоб мирским делом заниматься, а за тем, чтоб душу спасать.
Я первой руки за спину крепко-накрепко завязала, а с другою за куст забежала, да и эту там спутала, а на ее крик третья
бежит, я и третью у тех в глазах силком скрутила; они кричать, а я, хоть тягостная, ударилась быстрей коня резвого: все по
лесу да по
лесу и
бежала целую ночь и наутро упала у старых бортей в густой засеке.
С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени. Между деревьями пестрели цветы,
бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному
лесу.
В самом деле, поплавок нырнул в воду,
леса проворно
побежала за ним же, за
лесой поползла и палка с куста. Александр ухватился за палку, потом за
лесу.
И снова очутился Максим на коне, среди зеленого
леса. Как прежде, Буян прыгал вокруг коня и весело смотрел на Максима. Вдруг он залаял и
побежал вперед. Максим уже схватился за саблю в ожидании недоброй встречи, как из-за поворота показался всадник в желтом кафтане с черным двоеглавым орлом на груди.
Она то
бежала по траве, то, когда
лес спирал дорогу, всползала на кусты и деревья.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый мрак охватывал их со всех сторон. Конь Серебряного, полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима,
бежал впереди, подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее на сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный шум раздавался в
лесу.
Он явился в госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда не видал таких язв; но он пришел с радостью в сердце, с надеждой, что останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога,
побег, свобода, поля и
леса…