Неточные совпадения
При кротости этого характера и невозмутимо-покойном созерцательном уме он нелегко поддавался тревогам. Преследование на море врагов нами или погоня врагов за нами казались ему больше фантазиею
адмирала, капитана и офицеров. Он равнодушно глядел на все военные приготовления и
продолжал, лежа или сидя на постели у себя в каюте, читать книгу. Ходил он в обычное время гулять для моциона и воздуха наверх, не высматривая неприятеля, в которого не верил.
Вчера, 18-го,
адмирал приказал дать знать баниосам, чтоб они
продолжали, если хотят, ездить и без дела, а так, в гости, чтобы как можно более сблизить их с нашими понятиями и образом жизни.
Я намекнул
адмиралу о своем желании воротиться. Но он, озабоченный начатыми успешно и неоконченными переговорами и открытием войны, которая должна была поставить его в неожиданное положение участника в ней, думал, что я считал конченным самое дело, приведшее нас в Японию. Он заметил мне, что не совсем потерял надежду
продолжать с Японией переговоры, несмотря на войну, и что, следовательно, и мои обязанности секретаря нельзя считать конченными.
Обязанность — изложить событие в донесении — лежала бы на мне, по моей должности секретаря при
адмирале, если б я
продолжал плавание до конца. Но я не жалею, что не мне пришлось писать рапорт: у меня не вышло бы такого капитального произведения, как рапорт
адмирала («Морской сборник», июль,1855).
Несколько часов продолжалось это возмущение воды при безветрии и наконец стихло. По осмотре фрегата он оказался весь избит. Трюм был наполнен водой, подмочившей провизию, амуницию и все частное добро офицеров и матросов. А главное, не было более руля, который, оторвавшись вместе с частью фальшкиля, проплыл, в числе прочих обломков, мимо фрегата — «
продолжать берег», по выражению
адмирала.
Адмирал выдержал паузу и
продолжал...
А мы копались! —
продолжал адмирал, возвышая голос и, по-видимому, для того, чтобы эти слова услыхали и капитан, и старший офицер, и вахтенный мичман.
С этими словами
адмирал низко поклонился и даже шаркнул своей маленькой ножкой и тотчас
продолжал...
Тогда мы уничтожим этих негодяев и отучим их впредь возмущаться! —
продолжал адмирал, и на его лице появилось что-то жестокое и непреклонное.
Ашанин слушал и недоумевал, к чему ведет речь
адмирал и зачем, собственно, он его призвал. А
адмирал между тем подвинул к Ашанину ящик с папиросами и, закурив сам,
продолжал...
Андрей Николаевич так растерялся, когда
адмирал обратился лично к нему с благодарностью, его лицо имело такое страдальческое выражение, и пальцы, приложенные к треуголке, так тряслись, что
адмирал, видимо не желая
продолжать агонии подчиненного, поспешил отойти.
— И хоть бы что, —
продолжал Бастрюков, — Егорка только приходил в большую отчаянность… Наконец, братцы вы мои, видит Барабанов, что нет с Кирюшкиным никакого сладу и что допорет он его до смерти, пожалуй, еще в ответе будет, —
адмирал у нас на эскадре законный человек был, — пошел к капитану и докладывает: «Так мол, и так. Никак не могу я этого мерзавца исправить; дозвольте, говорит, по форме арестантом сделать, потому, говорит, совсем беспардонный человек»…