Цитаты из русской классики со словом «христиане»
В этом случае может помочь разными медикаментами
Христиан Иванович.
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных
христиан...
Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы,
христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными?
Несмотря на его уверения в противном, она была твердо уверена, что он такой же и еще лучше
христианин, чем она, и что всё то, что он говорит об этом, есть одна из его смешных мужских выходок, как то, что он говорил про broderie anglaise: будто добрые люди штопают дыры, а она их нарочно вырезывает, и т. п.
Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под стол, мы засиделись у майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами,
христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro [за (лат.).] или contra. [против (лат.).]
О великий
христианин Гриша! Твоя вера была так сильна, что ты чувствовал близость бога, твоя любовь так велика, что слова сами собою лились из уст твоих — ты их не поверял рассудком… И какую высокую хвалу ты принес его величию, когда, не находя слов, в слезах повалился на землю!..
— За всех
христиан, какие ни есть на свете!
— Евгений, — продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя тот не раскрывал глаз и не мог его видеть. — Евгений, тебе теперь лучше; ты, бог даст, выздоровеешь; но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг
христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее… ведь навек, Евгений… ты подумай, каково-то…
— Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, — говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. — Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. Нужно остановиться на одной абстракции. Допустите, что это — бог, и предоставьте цветным расам, дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений. Нам пора привыкнуть к мысли, что мы —
христиане, и мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.
— И ему напиши, попроси хорошенько: «Сделаете, дескать, мне этим кровное одолжение и обяжете как
христианин, как приятель и как сосед». Да приложи к письму какой-нибудь петербургский гостинец… сигар, что ли. Вот ты как поступи, а то ничего не смыслишь. Пропащий человек! У меня наплясался бы староста: я бы ему дал! Когда туда почта?
— Да вот хоть бы индейцы: ведь это канальи всё, не
христиане, сволочь, ходят голые, и пьяницы горькие, а страна, говорят, богатейшая, ананасы, как огурцы, растут… Чего им еще надо?
— Как же вас называют после этого
христианином, — вскричал я, — монахом с веригами, проповедником? не понимаю!
Все они
христиане, у всех медные кресты; все молятся; но говорят про них, что они не соблюдают постановлений церкви, то есть постов.
Так же верил и дьячок и еще тверже, чем священник, потому что совсем забыл сущность догматов этой веры, а знал только, что за теплоту, за поминание, за часы, за молебен простой и за молебен с акафистом, за всё есть определенная цена, которую настоящие
христиане охотно платят, и потому выкрикивал свои: «помилось, помилось», и пел, и читал, что положено, с такой же спокойной уверенностью в необходимости этого, с какой люди продают дрова, муку, картофель.
Он уверяет, что славянофилов не любили потому, что они были
христианами.
А коли я уже разжалован, то каким же манером и по какой справедливости станут спрашивать с меня на том свете как с
христианина за то, что я отрекся Христа, тогда как я за помышление только одно, еще до отречения, был уже крещения моего совлечен?
«Не душа, а пар», — вспомнились мне слова старовера. Хотелось мне отговорить Дерсу ходить на охоту для этого «истинного
христианина по церкви апостольской», но этим я доставил бы ему только огорчение — и воздержался.
Я знаю, что мое воззрение на Европу встретит у нас дурной прием. Мы, для утешения себя, хотим другой Европы и верим в нее так, как
христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то внутренняя сила, которой я не могу победить, высказывать истину — даже в тех случаях, когда она мне вредна.
Скажут им: нужно любить папеньку с маменькой — они любят; прикинут сюда тетенек, дяденек, сестриц, братцев и даже православных
христиан — они и их помянут в молитвах своих.
— Постой, голубчик! — закричал кузнец, — а вот это как тебе покажется? — При сем слове он сотворил крест, и черт сделался так тих, как ягненок. — Постой же, — сказал он, стаскивая его за хвост на землю, — будешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и честных
христиан! — Тут кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял руку для крестного знамения.
Утверждение человечности христианства вызывает настоящую ненависть у тех многочисленных
христиан, которые считают жестокость основным признаком ортодоксальности.
В следующей комнате огромная коллекция редчайших икон, начиная с икон строгановского письма, кончая иконами, уцелевшими чуть не со времен гонения на
христиан.
— Ну, что делать, — сказал Петр, — я и сам вижу: умираешь… Все когда-нибудь умрем. Ты сегодня, а я завтра… Позовите священника, пусть приготовится, как следует доброму
христианину.
Нехристиане — Тургенев, Чехов — были более человечны, чем
христианин Гоголь.
Идеал
христианина есть скорее идеал святого, чем мудрого учителя.
В метрических книгах записаны только
христиане, но если прибавить еще магометан, умирающих обыкновенно от чахотки, то процент выйдет внушительный.
Равной с ними подвержены были участи сочинения
христиан.
Коля говорит, что вы сами себя называете
христианином.
—
Христианином нужно быть, — заговорила не без некоторого усилия Лиза, — не для того, чтобы познавать небесное… там… земное, а для того, что каждый человек должен умереть.
Он сам предсказал последний свой припадок — исполнил обязанность
христианина, написал письмо о делах семейных и просил доктора иметь попечение о жене.
Потом-с, этот наш раскол… смело можно сказать, что если где сохранилась поэзия народная, так это только в расколе; эти их моленные, эти их служения, тайны, как у первобытных
христиан!
— Да, но имеем ли мы право искать спокойствия, друг мой? Я вот тоже, когда глупенькая была, об том только и думала, как бы без заботы прожить. А выходит, что я заблуждалась. Выходит, что мы, как
христиане, должны беспрерывно печься о присных наших!
Четырехугольник, и в нем веснушчатое лицо и висок с географической картой голубых жилок — скрылись за углом, навеки. Мы идем — одно миллионноголовое тело, и в каждом из нас — та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты. В древнем мире — это понимали
христиане, единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение — добродетель, а гордыня — порок, и что «МЫ» — от Бога, а «Я» — от диавола.
Януш оставил в зáмке только «добрых
христиан», то есть католиков, и притом преимущественно бывших слуг или потомков слуг графского рода.
Между
христианами в то время большое смятение было; не только от мирских гоненье терпели, а и промеж себя все были раздоры да неурядицы; кто хотел священства, а кто его и вовсе отвергал.
И не поехал: зашагал во всю мочь, не успел опомниться, смотрю, к вечеру третьего дня вода завиднелась и люди. Я лег для опаски в траву и высматриваю: что за народ такой? Потому что боюсь, чтобы опять еще в худший плен не попасть, но вижу, что эти люди пищу варят… Должно быть, думаю,
христиане. Подполоз еще ближе: гляжу, крестятся и водку пьют, — ну, значит, русские!.. Тут я и выскочил из травы и объявился. Это, вышло, ватага рыбная: рыбу ловили. Они меня, как надо землякам, ласково приняли и говорят...
Я лакей — не больше того… и могу спросить одно: татарин этот человек али
христианин?
И эти люди —
христиане, исповедующие один великой закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, не упадут с раскаянием вдруг на колени перед Тем, Кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе с страхом смерти, любовь к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся, как братья?
Большов. Чай, брат, знаешь, как немцы в магазинах наших бар обирают. Положим, что мы не немцы, а
христиане православные, да тоже пироги-то с начинкой едим. Так ли? А?
Что же касается до христианства, то, при всем моем искреннем к нему уважении, я — не
христианин.
Истинный масон, крещен он или нет, всегда духом
христианин, потому что догмы наши в самом чистом виде находятся в евангелии, предполагая, что оно не истолковывается с вероисповедными особенностями; а то хороша будет наша всех обретающая и всех призывающая любовь, когда мы только будем брать из католиков, лютеран, православных, а люди других исповеданий — плевать на них, гяуры они, козлища!
— Грешно, Федор Алексеич! Когда сидишь ты на коне, с саблей в руке, сердце, глядя на тебя, радуется. И доблесть свою показал ты сегодня, любо смотреть было. Брось же свой бабий обычай, остриги волосы, как бог велит, сходи на покаяние в Киев или в Соловки, да и вернись на Москву
христианином!
Да, брат, всегда ты дурным
христианином был и теперь таким же остаешься.
Другой вздрогнул во сне и начал говорить, а дедушка на печи молится за всех «православных
христиан», и слышно его мерное, тихое, протяжное: «Господи Иисусе Христе, помилуй нас!..» «Не навсегда же я здесь, а только ведь на несколько лет!» — думаю я и склоняю опять голову на подушку.
— Как
христианин, я… прощаю им мое пред всеми поругание, но то, что, букву мертвую блюдя… они здесь… божие живое дело губят…
Разумеется, в своем месте Матвей смеялся над этими пустяками; очень нужно Аврааму, которого чтут также и
христиане, заходить в грязные лачуги некрещеных жидов! Но теперь ему стало очень обидно за Борка и за то, что даже евреи, такой крепкий в своей вере народ, забыли здесь свой обычай… Молодые люди наскоро отужинали и убежали опять в другую комнату, а Борк остался один. И у Матвея защемило сердце при виде одинокой и грустной фигуры еврея.
Эти
христиане отказываются защищать свою страну, носить оружие и, по требованию правительства, воевать против его врагов.
Как
христианин, я прощу и даже буду любить вас; но как человек, и человек благородный, я поневоле буду вас презирать.
Преосвященный Вениамин во все время приступа находился в крепости, в Благовещенском соборе, и на коленах со всем народом молил бога о спасении
христиан.
— Чорт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую — то кригу, [«Кригой» называется место у берега, огороженное плетнем для ловли рыбы.] говорят, пошел. А старуха такая дьявол, что упаси Господи, — отвечал Ванюша, хватаясь за голову. — Как тут жить будет, я уж не знаю. Хуже татар, ей-Богу. Даром что тоже
христиане считаются. На что татарин, и тот благородней. «На кригу пошел»! Какую кригу выдумали, неизвестно! — заключил Ванюша и отвернулся.
Неточные совпадения
Социалист-христианин страшнее социалиста-безбожника».
— Мужик умный. А в настоящее время даже и христианин-с.
— Ну, батя! что христианин-то он — это еще бабушка надвое сказала! Умница — это так! Из шельмов шельма — это я и при нем скажу! — отрекомендовал Терпибедов.
[Вейсе Христиан-Феликс (1726–1804) — немецкий писатель, автор рассказов для детей] — и немец торжественно улыбнулся. «Da habe ich’s», [Вот, нашел (нем.)] — сказал он.
Предложения со словом «христианин»
- Поразмышляв и испросив согласие отца, братья крестились и стали православными христианами, а проще говоря, выкрестами.
- Смысл же этого следует, конечно, искать в самой вере первых христиан.
- Ясно, что если все люди станут христианами и будут жить по-христиански, то не будет никаких войн.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «христианин»
Какими бывают «христиане»
Значение слова «христианин»
Афоризмы русских писателей со словом «христианин»
- Есть только один способ быть христианином, — это быть им вполне.
- В мире зло велико и добро велико,
Зло, как это ни странно,
Прощают довольно легко
Без усилий и даже заране, —
В этом люди вполне христиане.
- Христианин беспрестанно переходит с неба на землю, с земли на небо: кончит тем, что остается на небе.
Есть больше веры законной, нежели законного сомнения: отсюда превосходное слово св. Павла: Любовь всему верит.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно