Неточные совпадения
— Уж второй час стоим, — говорит он, зевая. — Пойти поторопить их,
а то до утра будем здесь стоять. Они позаснули, или бог их знает,
что они там.
Начинается спор. Обер-кондуктор доказывает,
что на шапке бобер настоящий,
а машинист и Малахин стараются убедить его в противном. Среди спора старик вдруг вспоминает о цели своего прихода.
— Бобер бобром, шапка шапкой,
а поезд стоит, господа! — говорит он. —
Что ж? Кого ждем? Поедем!
— Накажи меня бог, считал и даже в книжку записал: за всю дорогу простояли мы лишних тридцать четыре часа. Доведете вы, господа, до той точки,
что у меня или быки подохнут, или мне за мясо, когда до места доеду, и двух рублей не дадут. Это не езда,
а чистое разоренье!
По лицам обоих видно,
что у них есть какая-то одна общая тайная мысль, которую они не высказывают не потому,
что хотят скрыть ее,
а потому,
что подобные мысли передаются молчанием гораздо лучше,
чем на словах.
Из-за шума поезда не слышно слов старика, но он еще долго бормочет, вздыхает и крякает. Холодный воздух в вагоне становится все гуще и душнее. Острый запах свежего навоза и свечная гарь делают его таким противным и едким,
что у засыпающего Яши начинает чесаться в горле и внутри груди. Он перхает и чихает,
а привычный старик, как ни в
чем не бывало, дышит всею грудью и только покрякивает.
— Пить и есть мы умеем,
а дела не помним, — говорит он. — Вчерась целый день только и знали,
что пили да ели,
а небось забыли расходы записать. Экая память, господи!
Молодой человек двумя розовыми пальцами осторожно берет Малахина за мех полушубка и, переминаясь с ноги на ногу, ласково и убедительно объясняет ему,
что такие-то номера уже ушли,
а такие-то пойдут,
что он готов сделать для Малахина все от него зависящее.
— Вот
что, господа, не устроить ли нам таким образом? — говорит он, озаренный новою, только
что мелькнувшей идеей. — Воинский поезд опоздал… его, как видите, нет… Так не отправиться ли вам воинским [Воинским называется номер поезда, предназначенного специально для перевозки войск; когда войск не бывает, он везет товар и идет быстрее обыкновенных товарных поездов.] поездом?
А воинский я уж пущу двадцать восьмым номером.
А?
Я на вас надеюсь,
а насчет угощения или
чего желаете, я из любезности могу во всякое время вас уважить.
—
А то,
что два вагона больные. Нельзя их пущать, надо тут в починку оставить.
—
А вы уж начали! — говорит он, сурово оглядывая старика. — С какой это радости? Именинники вы,
что ли?
— Что-с? — спрашивает начальник. — Как? — он откидывается на спинку стула и продолжает, возмущаясь: — Что-с?
А почему же вам не ехать с осемнадцатым номером? Говорите яснее, я ничего не понимаю! Как? Прикажете мне разорваться на части?
—
А они не принимают это себе во внимание, — продолжает Малахин — и берут еще с меня и с сына за то,
что мы при быках едем, сорок два рубля, как за III класс. Это мой сын Иаков; есть у меня дома еще двое, да те по ученой части. Ну-с, и кроме того, я так понимаю,
что железные дороги разорили скотопромышленников. Прежде, когда гурты гоняли, лучше было.
Малахин выкладывает перед ним бланки, почтовые и телеграфные расписки, счета…
Что ему нужно от жандарма, он сам определенно не знает; ему хочется описать в протоколе не какой-нибудь отдельный эпизод,
а все свое путешествие, все свои убытки, разговоры с начальниками станций, описать длинно и язвительно.
—
А на станции Z., — говорит он, — напишите: начальник станции отцепил мои вагоны от воинского поезда потому,
что моя физиономия ему не понравилась.
— Ну, поторговали! — говорит ему Малахин, смеясь. — Променяли козу на ястреба. Как же, ехали сюда — было мясо по три девяносто,
а приезжаем — оно уж по три с четвертаком. Говорят, опоздали, было бы тремя днями раньше приезжать, потому
что теперь на мясо спрос не тот, Филиппов пост пришел…
А? Чистая катавасия! На каждом быке взял убытку четырнадцать рублей. Да вы посудите: провоз быка сколько стоит? Пятнадцать рублей тарифа, да шесть рублей кладите на каждого быка — шахер-махер, взятки, угощения, то да се…
А что? Да так. Я усыпляю // Пустые, черные мечты; // Я только в скобках замечаю, // Что нет презренной клеветы, // На чердаке вралем рожденной // И светской чернью ободренной, // Что нет нелепицы такой, // Ни эпиграммы площадной, // Которой бы ваш друг с улыбкой, // В кругу порядочных людей, // Без всякой злобы и затей, // Не повторил стократ ошибкой; // А впрочем, он за вас горой: // Он вас так любит… как родной!
Неточные совпадения
Хлестаков.
А что вам угодно?
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только,
что близко;
а вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Кто там? (Подходит к окну.)
А,
что ты, матушка?
Батюшка пришлет денежки,
чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет,
а там через неделю, глядь — и посылает на толкучий продавать новый фрак.
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно!
А лошадей бы важных здесь дали.