Неточные совпадения
Обыкновенно вопрос предлагают
в такой форме: «Знаешь ли грамоте?» — я же спрашивал так: «Умеешь ли читать?» — и
это во многих
случаях спасало меня от неверных ответов, потому что крестьяне, не пишущие и умеющие разбирать только по-печатному, называют себя неграмотными.
Во всяком
случае,
в 1890 г., когда я был на Сахалине, все чиновники, даже не имеющие никакого отношения к тюремному ведомству (например, начальник почтово-телеграфной конторы), пользовались каторжными для своего домашнего обихода
в самых широких размерах, причем жалованья
этой прислуге они не платили, и кормилась она на счет казны.
Этою очень короткою историей восьми сахалинских Робинзонов исчерпываются все данные, относящиеся к вольной колонизации Северного Сахалина. Если необыкновенная судьба пяти хвостовских матросов и Кемца с двумя беглыми похожа на попытку к вольной колонизации, то
эту попытку следует признать ничтожною и во всяком
случае неудавшеюся. Поучительна она для нас разве
в том отношении, что все восемь человек, жившие на Сахалине долго, до конца дней своих, занимались не хлебопашеством, а рыбным и звериным промыслом.
Эти юрты сделаны из дешевого материала, который всегда под руками, при нужде их не жалко бросить;
в них тепло и сухо, и во всяком
случае они оставляют далеко за собой те сырые и холодные шалаши из коры,
в которых живут наши каторжники, когда работают на дорогах или
в поле.
Помимо взаимного угощения шампанским
в торжественных
случаях, обе стороны находят и другие средства для поддержания
этих отношений.
Никто еще не доказал, что среди каторжников, живущих
в избах,
случаи преступлений и побегов наблюдаются реже, чем у живущих
в тюрьме, и что труд первых производительнее, чем вторых, но весьма вероятно, что тюремная статистика, которая рано или поздно должна будет заняться
этим вопросом, сделает свой окончательный вывод
в пользу изб.
Белый и Ярцев на юге, или же
это недавно поступившие,
в лучшем
случае филологи, юристы и пехотные поручики и
в худшем — совершенно необразованные люди, раньше нигде не служившие,
в большинстве молодые, не знающие жизни горожане.
Любовный элемент играет
в их печальном существовании роковую роль и до суда, и после суда. Когда их везут на пароходе
в ссылку, то между ними начинает бродить слух, что на Сахалине их против воли выдадут замуж. И
это волнует их. Был
случай, когда они обратились к судовому начальству с просьбой походатайствовать, чтобы их не выдавали насильно.
Человеческое достоинство, а также женственность и стыдливость каторжной женщины не принимаются
в расчет ни
в каком
случае; как бы подразумевается, что всё
это выжжено
в ней ее позором или утеряно ею, пока она таскалась по тюрьмам и этапам.
Во всяком
случае, пища их отличается скудным содержанием жиров, и
в этом отношении они едва ли счастливее тех, которые довольствуются из тюремного котла.
Колония называется исправительной, но таких учреждений или лиц, которые специально занимались бы исправлением преступников, на Сахалине нет; нет также на
этот счет каких-либо инструкций и статей
в «Уставе о ссыльных», кроме немногих указаний на
случаи, когда конвойный офицер или унтер-офицер может употребить против ссыльного оружие или когда священник должен «назидать
в обязанностях веры и нравственности», объяснять ссыльным «важность даруемого облегчения» и т. п.; нет на
этот счет и каких-либо определенных воззрений; но принято думать, что первенство
в деле исправления принадлежит церкви и школе, а затем свободной части населения, которая своим авторитетом, тактом и личным примером значительно может способствовать смягчению нравов.
В случае неполноты определенного комплекта надзирателей «Устав» разрешает назначать для исполнения надзирательских обязанностей нижних чинов местных воинских команд, и, таким образом, молодые сибиряки, признанные неспособными даже к службе
в конвое, призываются к исполнению служебных обязанностей надзирателя, правда, «временно» и «
в пределах крайней необходимости», но
это «временно» продолжается уже десятки лет, а «пределы крайней необходимости» всё расширяются, так что нижние чины местных команд составляют уже 73 % всего состава младших надзирателей, и никто не поручится, что через 2–3 года
эта цифра не вырастет до 100.
Я не получил ни одной телеграммы, которая не была бы искажена самым варварским образом, и когда однажды по какому-то
случаю в мою телеграмму вошел кусок чьей-то чужой и я, чтобы восстановить смысл обеих телеграмм, попросил исправить ошибку, то мне сказали, что
это можно сделать не иначе, как только за мой счет.
Вот как описывает
это начальник острова: «Начальник Корсаковского округа доложил мне, между прочим, о крайне серьезном
случае превышения власти, которое позволил себе (имярек) и которое состояло
в жестоком телесном наказании некоторых поселенцев и
в мере, далеко превышающей законом установленную норму.
Случай этот, возмутительный сам по себе, представляется мне еще более резким при разборе обстоятельств, вызвавших
это наказание правого и виноватого, не исключая даже беременной женщины, без всякого рассмотрения дела, состоявшего
в простой и безрезультатной драке между ссыльнопоселенцами» (приказ № 258-й 1888 г.).
Если
эти случаи нередки
в среде свободных и живущих при сравнительно здоровой обстановке людей, то на Сахалине, понятно само собою, они должны быть очень часты.]
Во всяком
случае побеги не
в Россию, а за границу, хотя и редко, но бывают, и
это не подлежит никакому сомнению.
Для поселенца
эти сроки увеличены
в первом
случае до семи, во втором до четырнадцати дней.
В метрических книгах смерть от тифов и горячек показана 50 раз, но всё
это единичные
случаи, разбросанные по книгам всех четырех приходов на протяжении десяти лет.
Этот тифоид очень распространен здесь, особенно
в северных округах, но
в отчет не попадает и сотая часть всех
случаев, так как больные обыкновенно не лечатся от
этой болезни и переносят ее на ногах, а если лежат, то дома на печи.
Сифилитики, которых мне приходилось видеть, производили жалкое впечатление;
эти запущенные, застарелые
случаи указывали на полное отсутствие санитарного надзора, который,
в сущности, при малочисленности ссыльного населения, мог бы быть идеальным.
Всё
это повреждения, полученные на работах, при всякого рода несчастных
случаях,
в бегах (огнестрельные раны),
в драке.
К
этой же группе отнесены 4
случая, когда были доставлены
в лазарет ссыльнокаторжные женщины, избитые своими сожителями.
[Составитель отчета комментирует
эти случаи таким замечанием: «Раздача ссыльнокаторжных женщин
в сожительство ссыльнопоселенцам имеет характер принудительный для первых».
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у
этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною
случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах
в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при
случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть
эта распространяется только на мелочи и состоит
в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается
в разные платья
в продолжение пьесы.
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё
случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все
это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все
это я написал.
Сделавши
это, он улыбнулся.
Это был единственный
случай во всей многоизбиенной его жизни, когда
в лице его мелькнуло что-то человеческое.
"
В первый раз сегодня я понял, — писал он по
этому случаю Пфейферше, — что значит слова: всладце уязви мя, которые вы сказали мне при первом свидании, дорогая сестра моя по духу!