Неточные совпадения
Священники, которых я видел на Амуре,
едят в
пост скоромное, и, между прочим, про одного из них, в белом шёлковом кафтане, мне рассказывали, что он занимается золотым хищничеством, соперничая со своими духовными чадами.
В следующих главах я
буду описывать
посты и селения и попутно знакомить читателя с каторжными работами и тюрьмами, поскольку я сам успел познакомиться с ними в короткое время.
На пространстве между морским берегом и
постом, кроме рельсовой дороги и только что описанной Слободки,
есть еще одна достопримечательность.
Иеромонах Ираклий, проживавший до 1886 г. в Александровском
посту, рассказывал, что вначале тут
было только три дома и в небольшой казарме, где теперь живут музыканты, помещалась тюрьма.
Пока она находилась на воле, в Александровском
посту было совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского 56 тысяч.
Около тюрьмы
есть колодец, и по нему можно судить о высоте почвенной воды. Вследствие особого строения здешней почвы почвенная вода даже на кладбище, которое расположено на горе у моря, стоит так высоко, что я в сухую погоду видел могилы, наполовину заполненные водою. Почва около тюрьмы и во всем
посту дренирована канавами, но недостаточно глубокими, и от сырости тюрьма совсем не обеспечена.
Между тем имя М. С. Корсакова носят на Сахалине селение и большой
пост не за какие-либо особенные заслуги или жертвы, а только потому, что он
был генерал-губернатором и мог нагнать страху.]
Пост имеет с моря приличный вид городка, не сибирского, а какого-то особенного типа, который я не берусь назвать; основан он
был почти 40 лет назад, когда по южному берегу там и сям
были разбросаны японские дома и сараи, и очень возможно, что это близкое соседство японских построек не обошлось без влияния на его внешность и должно
было придать ей особые черты.
Годом основания Корсаковского считается 1869 год, но это справедливо лишь по отношению к нему как к пункту ссыльной колонии; на самом же деле первый русский
пост на берегу бухты Лососей
был основан в 1853-54 гг.
Надо видеть, как тесно жмутся усадьбы одна к другой и как живописно лепятся они по склонам и на дне оврага, образующего падь, чтобы понять, что тот, кто выбирал место для
поста, вовсе не имел в виду, что тут, кроме солдат,
будут еще жить сельские хозяева.
Верст на 40 восточное
есть еще, впрочем, уже только на карте, Муравьевский
пост.
Целью основания
поста было упрочение русского влияния на Южном Сахалине; после же трактата 1875 г. он
был упразднен за ненадобностью и покинутые избы, как говорят, сожжены
были беглыми.
До 1870 г. военными властями
были основаны еще
посты Чибисанский, Очехпокский, Мануйский, Малковский и многие другие.
На четвертой версте от
поста находится Соловьевка, основанная в 1882 году. Из всех сахалинских селений она занимает наиболее выгодное положение: она при море, и, кроме того, недалеко от нее находится устье рыбной речки Сусуи. Население держит коров и торгует молоком. Занимается также хлебопашеством. Жителей 74: 37 м. и 37 ж. Хозяев 26. Все они имеют пахотную и покосную землю, в среднем по одной десятине на душу. Земля хороша только около моря, по скатам берега, дальше же она плоха, из-под
ели и пихты.
Есть еще одно селение на берегу Анивы, далеко в стороне, верст за 25 или, если плыть к нему морем, в 14 милях от
поста. Оно называется Лютога, находится в пяти верстах от устья реки того же имени и основано в 1886 г. Сообщение с
постом крайне неудобное: пешком по берегу или же на катере, а для поселенцев — на сеноплавке. Жителей 53: 37 м. и 16 ж. Хозяев 33.
На юге в обиходе совсем не употребляется слово совладелец, или половинщик, так как здесь на каждый участок полагается только по одному хозяину, но так же, как и на севере,
есть хозяева, которые лишь причислены к селению, но домов не имеют. Как в
посту, так и в селениях совсем нет евреев. В избах на стенах встречаются японские картинки; приходилось также видеть японскую серебряную монету.
В 1869 г., в августе, их отправили на транспорте «Манджур» в Муравьевский
пост, чтобы отсюда перевезти вокруг Анивского мыса Охотским морем в
пост Найбучи, от которого до Такойской долины, где предполагалось положить начало вольной колонии,
было только 30 верст.
Но наступила уже осень, свободного судна не
было, и тот же «Манджур» доставил их вместе с их скарбом в Корсаковский
пост, откуда они рассчитывали пробраться в Такойскую долину сухим путем.
За неделю до Рождества пришли остальные 6 семейств, но поместиться им
было негде, строиться поздно, и они отправились искать пристанища в Найбучи, оттуда в Кусуннайский
пост, где и перезимовали в солдатских казармах; весною же вернулись в Такойскую долину.
В одной корреспонденции («Голос», 1876 г., № 16) я прочел, будто бы депутация от айно приходила в Корсаковский
пост и просила дать работы или по крайней мере семян для разводки картофеля и научить их возделывать под картофель землю; в работе будто бы
было отказано, и семена картофеля обещали прислать, но обещания не исполнили, и айно, бедствуя, продолжали переселяться на Матсмай.
Рядом с падью, в которой находится Корсаковский
пост,
есть еще падь, сохранившая свое название с того времени, когда здесь
было японское селение Кусун-Котан.
Во всяком случае, в колонии не остаются ни пришлые, ни местные уроженцы, и поэтому все сахалинские
посты и селения до настоящего времени вернее
было бы называть не колонией, а местами временного водворения.
Арестанты, работавшие на дороге между
постом и Красным Яром без шапок и в мокрых от поту рубахах, когда я поравнялся с ними, неожиданно, приняв меня, вероятно, за чиновника, остановили моих лошадей и обратились ко мне с жалобой на то, что им выдают хлеб, которого нет возможности
есть.
Всё небольшое количество солдат
было разбросано по западному, южному и юго-восточному побережьям; пункты, в которых они жили, назывались
постами.
В Муравьевском
посту стояла стрелковая рота, в Корсаковском три роты 4-го сибирского батальона и взвод горной батареи, в прочих же
постах, как, например, Мануйский или Сортунайский,
было только по шести солдат.
В Корсаковском
посту до 1875 года караул помещался в ссыльнокаторжной тюрьме; тут же
была и военная гауптвахта в виде темных конур.
Когда однажды начальник
поста спросил, где Шапира, то ему ответили: «Они пошли чай
пить».]
Когда солдат поднял воротник, чтобы закурить трубку, Клименко выхватил у него ружье и убил его наповал, потом как ни в чем не бывало вернулся в Александровский
пост, где
был задержан и вскоре повешен.
А вот и любовь. Ссыльнокаторжный Артем, — фамилии его не помню, — молодой человек лет 20, служил в Найбучи сторожем при казенном доме. Он
был влюблен в аинку, жившую в одной из юрт на реке Найбе, и, говорят, пользовался взаимностью. Его заподозрили как-то в краже и в наказание перевели в Корсаковскую тюрьму, то
есть за 90 верст от аинки. Тогда он стал бегать из
поста в Найбучи для свидания с возлюбленной и бегал до тех пор, пока его не подстрелили в ногу.
Вскоре после Пасхи разнесся слух, что будто видели трех бродяг в «цивильном» платье, пробиравшихся берегом к Муравьевскому
посту, но уже Лагиева и Никольского с ними не
было; по всей вероятности, бродяги подговорили молодого Лагиева и его товарища бежать вместе и дорогой убили их, чтобы воспользоваться их деньгами и платьем.
Цинга, свирепствовавшая на Татарском берегу, едва ли стала бы щадить Сахалин, где условия жизни в
постах были нисколько не лучше.
Больных, обращавшихся за медицинскою помощью в 1889 г.,
было 11309; но так как большинство каторжных в летнее время живет и работает далеко вне тюрьмы, где лишь при больших партиях находятся фельдшера, и так как большинство поселенцев, за дальностью расстояния и по причине дурной погоды, лишено возможности ходить и ездить в лазареты, то эта цифра касается главным образом той части населения, которое живет в
постах, вблизи врачебных пунктов.