Неточные совпадения
Из здешних поселенцев обращают на себя внимание братья Бабичи, из Киевской губ<ернии>; сначала они жили в одной избе, потом стали ссориться и просить
начальство, чтобы их разделили. Один из Бабичей, жалуясь на своего родного брата, выразился так: «Я
боюсь его, как змия».
Третий «заведующий по агрономической части», поляк, был уволен начальником острова с редким в чиновнических летописях скандалом: приказано было выдать ему прогонные деньги в том только случае, когда он «предъявит заключенное им условие с каюром на отвоз его до г. Николаевска»;
начальство, очевидно,
боялось, что агроном, взявши прогонные деньги, останется на острове навсегда (приказ № 349, 1888 г.).
Якуты и инородцы, в свою очередь,
боятся начальства, и было много случаев, когда при первом же окрике или ударе грозного фельдъегеря ямщики-инородцы бросали лошадей и разбегались…
Мы бегали, беснуясь, по всему институту, кричали до хрипоты в часы рекреации, не
боясь начальства, гуляли на половине старших.
Неточные совпадения
— Об этом мы неизвестны, — отвечали глуповцы, — думаем, что много всего должно быть, однако допытываться
боимся: как бы кто не увидал да
начальству не пересказал!
— А для них разве это что составляет-с, по ихнему характеру, который сами вчера изволили наблюдать-с. Если, говорят, Аграфену Александровну пропущу и она здесь переночует, — не быть тебе первому живу.
Боюсь я их очень-с, и кабы не
боялся еще пуще того, то заявить бы должен на них городскому
начальству. Даже бог знает что произвести могут-с.
…Без вашего позволения я не смел прямо отправить холст: в таких случаях всегда
боюсь обидеть; не имея привычки брать взяток,
боюсь их и давать… [Тобольское почтовое
начальство притесняло туринского почтового чиновника за то, что он принял от М. П. Ледантю для отсылки в Петербург рукопись перевода «Мыслей» Паскаля. Холст посылался тобольскому
начальству для умиротворения его.]
Лучший слесарь на фабрике и первый силач в слободке, он держался с
начальством грубо и поэтому зарабатывал мало, каждый праздник кого-нибудь избивал, и все его не любили,
боялись.
За свою личную «совратимость» я, конечно, не
боялся — слава богу, не маленький! — но опасался, как бы
начальство, по доведении о сем до сведения, не огорчилось.