Из одного кармана вытащила она бумажный сверток с чем-то, из другого вязку больших,
тяжелых ключей, которую положила так неосторожно, что спавший мужчина вздрогнул и открыл глаза.
— Не надо, не надо, я один, — упрямо сказал Борис и отправился, разглядывая
тяжелый ключ, в котором пустые места между зубцами заросли ржавчиной.
— Ноги о половичок вытирайте, — сказал Иона, и лицо у него стало суровое и торжественное, как всегда, когда он входил во дворец. Дуньке шепнул: «Посматривай, Дунь…» — и отпер
тяжелым ключом стеклянную дверь с террасы. Белые боги на балюстраде приветливо посмотрели на гостей.
Неточные совпадения
Закрыв глаза, Лютов покачал головою, потом вытянул из кармана брюк стальную цепочку для
ключей, на конце ее болтались
тяжелые золотые часы.
Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к искусственному,
тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки, язык для верных, и никто из оглашенных его не понимал; к нему надобно было иметь
ключ, как к шифрованным письмам.
Ключ этот теперь не тайна; понявши его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные вещи и очень простые на своем мудреном наречии; Фейербах стал первый говорить человечественнее.
Пред глазами плачущей старушки в широко распахнувшуюся калитку влез с непокрытою курчавою головою дьякон Ахилла. Он в коротком толстом казакине и широких шароварах, нагружен какими-то мешками и ведет за собой пару лошадей, из которых на каждой громоздится большой и
тяжелый вьюк. Наталья Николаевна молча смотрела, как Ахилла ввел на двор своих лошадей, сбросив на землю вьюки, и, возвратившись к калитке, запер ее твердою хозяйскою рукой и положил
ключ к себе в шаровары.
В разговорах о людях, которых они выслеживали, как зверей, почти никогда не звучала яростная ненависть, пенным
ключом кипевшая в речах Саши. Выделялся Мельников,
тяжёлый, волосатый человек с густым ревущим голосом, он ходил странно, нагибая шею, его тёмные глаза всегда чего-то напряжённо ждали, он мало говорил, но Евсею казалось, что этот человек неустанно думает о страшном. Был заметен Красавин холодной злобностью и Соловьев сладким удовольствием, с которым он говорил о побоях, о крови и женщинах.
Соня, прибежавшая с
ключом, вывела нас из этого
тяжелого положения.