Неточные совпадения
Застынешь весь, обалдеешь и сам станешь жесточее мороза: одного за
ухо дернешь, так что чуть
ухо не оторвешь, другого по затылку хватишь, на покупателя злодеем этаким глядишь, зверем, и норовишь с него кожу содрать, а домой ввечеру придешь, надо бы спать ложиться, но ты не
в духах и начинаешь свое семейство куском хлеба попрекать,
шуметь и так разойдешься, что пяти городовых мало.
Большое пустынное поле, внизу выемка — наполовину в тени, наполовину в свете, смутно-прозрачный воздух, росистая трава, — все было погружено в чуткую, крадущуюся тишину, от которой гулко
шумело в ушах.
Молодой человек все это время молчал, краснел, перебирал носовой платок и собирался что-то сказать; у него
шумело в ушах от прилива крови; он даже не вовсе отчетливо понимал слова генерала, но чувствовал, что вся его речь вместе делает ощущение, похожее на то, когда рукою ведешь по моржовой коже против шерсти. По окончании воззвания он сказал:
И вот, когда наступила ночь и луна поднялась над Силоамом, перемешав синюю белизну его домов с черной синевой теней и с матовой зеленью деревьев, встала Суламифь с своего бедного ложа из козьей шерсти и прислушалась. Все было тихо в доме. Сестра ровно дышала у стены, на полу. Только снаружи, в придорожных кустах, сухо и страстно кричали цикады, и кровь толчками
шумела в ушах. Решетка окна, вырисованная лунным светом, четко и косо лежала на полу.
Но все-таки оба они продолжали говорить шепотом, и в этих тихих, отрывистых словах, среди тяжелого, густого мрака, было много боязливого, смущенного и тайно крадущегося. Они сидели, почти касаясь друг друга. У Ромашова глухими толчками
шумела в ушах кровь.
Неточные совпадения
Дома Самгин заказал самовар, вина, взял горячую ванну, но это мало помогло ему, а только ослабило. Накинув пальто, он сел пить чай. Болела голова, начинался насморк, и режущая сухость
в глазах заставляла закрывать их. Тогда из тьмы являлось голое лицо, масляный череп, и
в ушах шумел тяжелый голос:
В ушах шумит,
в голове
шумит, как будто от хмеля; и все, что ни есть перед глазами, покрывается как бы паутиною.
Чувствуя, что лицо мое вдруг точно распухло, а
уши налились кровью, отяжелели и
в голове неприятно
шумит, я стоял пред матерью, сгорая
в стыде, и сквозь слезы видел, как печально потемнело ее лицо, сжались губы, сдвинулись брови.
Все притихли. Высокий ветер, чистый и свободный от испарений земли, тянулся
в пролеты, шевеля веревки, и, заходя
в самые колокола, вызывал по временам протяжные отголоски. Они тихо
шумели глубоким металлическим шумом, за которым
ухо ловило что-то еще, точно отдаленную невнятную музыку или глубокие вздохи меди. От всей расстилавшейся внизу картины веяло тихим спокойствием и глубоким миром.
«Ах, ведь это
шумит у меня
в ушах!» — догадался Сергей.