Полное безземелье отдавало рабочих
в бесконтрольное
распоряжение компании — она могла делать с ними, что хотела, тем более что все население рядом поколений выросло специально на золотом деле, а это клало на всех неизгладимую печать.
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные
в свою пользу
распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие
в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы
в Петербурге
в одной торговой
компании,
в которой князь был распорядителем и
в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись
в кабинете — и так далее…
Сидели мы как-то
в кабинете Ф.И. Благова,
компанией, и весело разговаривали. Неожиданно входит
В.М. Дорошевич — «горд и ясен», во фраке. Только что он раскрыл рот, чтобы сделать какое-то
распоряжение, как я его перебил:
Согласно общему
распоряжению, 22 число было назначено для выездов из домов. Собралась большая
компания в Лущевинке;
в числе прочих был и помещик Мицкевич; дворовым было сказано, что собирается большая охота.
После дележа вся
компания отправилась
в гости к новой арендаторше
в Комаровку. Гиршфельд распорядился отслужить молебен и представился священнику, как новый владелец именья. Прожив там около двух недель и сделав хозяйственные
распоряжения, они с женой, Арефьевым и Князевым отправились обратно
в Петербург.