Неточные совпадения
— Но если так, я прошу у вас одной пощады: вы теперь еще слишком живо чувствуете, как я оскорбил вас…
не давайте мне теперь ответа, оставьте мне время заслужить ваше прощение! Я кажусь вам низок, подл, но посмотрите,
быть может, я исправлюсь, я употреблю все силы на то, чтоб исправиться! Помогите мне,
не отталкивайте меня теперь, дайте мне время, я
буду во всем слушаться вас! Вы увидите, как я покорен;
быть может, вы увидите во мне и что-нибудь
хорошее, дайте мне время.
Ты добрая девушка: ты
не глупая девушка; но ты меня извини, я ничего удивительного
не нахожу в тебе;
может быть, половина девушек, которых я знал и знаю, а
может быть, и больше, чем половина, — я
не считал, да и много их, что считать-то —
не хуже тебя, а иные и
лучше, ты меня прости.
— Видите, какая я
хорошая ученица. Теперь этот частный вопрос о поступках, имеющих житейскую важность, кончен. Но в общем вопросе остаются затруднения. Ваша книга говорит: человек действует по необходимости. Но ведь
есть случаи, когда кажется, что от моего произвола зависит поступить так или иначе. Например: я играю и перевертываю страницы нот; я перевертываю их иногда левою рукою, иногда правою. Положим, теперь я перевернула правою: разве я
не могла перевернуть левою?
не зависит ли это от моего произвола?
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны,
мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек,
не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки,
не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок,
не отзывался, что «
лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе
не напрасно плут, а таким ему и надобно
быть по его обстоятельствам, что
не быть ему плутом, —
не говоря уж о том, что это невозможно, —
было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Сострадательные люди,
не оправдывающие его,
могли бы также сказать ему в извинение, что он
не совершенно лишен некоторых похвальных признаков: сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод и почетов для работы на пользу другим, находя, что наслаждение такою работою — лучшая выгода для него; на девушку, которая
была так хороша, что он влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким
не всякий брат глядит на сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать, что ведь и вообще нет ни одного человека, который
был бы совершенно без всяких признаков чего-нибудь
хорошего, и что материалисты, каковы бы там они ни
были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано, что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому что извинять их значило бы потворствовать материализму.
— Нет, здесь,
может быть, нельзя
было б и говорить. И, во всяком случае, маменька стала бы подозревать. Нет,
лучше так, как я вздумала. У меня
есть такой густой вуаль, что никто
не узнает.
— Позвольте же сказать еще только одно; это так неважно для вас, что,
может быть, и
не было бы надобности говорить. Но все-таки
лучше предупредить. Теперь она бежит от жениха, которого ей навязывает мать.
—
Не исповедуйтесь, Серж, — говорит Алексей Петрович, — мы знаем вашу историю; заботы об излишнем, мысли о ненужном, — вот почва, на которой вы выросли; эта почва фантастическая. Потому, посмотрите вы на себя: вы от природы человек и
не глупый, и очень
хороший,
быть может,
не хуже и
не глупее нас, а к чему же вы пригодны, на что вы полезны?
— Вот мы теперь хорошо знаем друг друга, — начала она, — я
могу про вас сказать, что вы и
хорошие работницы, и
хорошие девушки. А вы про меня
не скажете, чтобы я
была какая-нибудь дура. Значит, можно мне теперь поговорить с вами откровенно, какие у меня мысли. Если вам представится что-нибудь странно в них, так вы теперь уже подумаете об этом хорошенько, а
не скажете с первого же раза, что у меня мысли пустые, потому что знаете меня как женщину
не какую-нибудь пустую. Вот какие мои мысли.
А Вера Павловна чувствовала едва ли
не самую приятную из всех своих радостей от мастерской, когда объясняла кому-нибудь, что весь этот порядок устроен и держится самими девушками; этими объяснениями она старалась убедить саму себя в том, что ей хотелось думать: что мастерская
могла бы идти без нее, что
могут явиться совершенно самостоятельно другие такие же мастерские и даже почему же нет? вот
было бы хорошо! — это
было бы
лучше всего! — даже без всякого руководства со стороны кого-нибудь
не из разряда швей, а исключительно мыслью и уменьем самих швей: это
была самая любимая мечта Веры Павловны.
Но через четыре дня
было уже очевидно для нее, что больной почти перестал
быть больным, улики ее скептицизму
были слишком ясны: в этот вечер они втроем играли в карты, Лопухов уже полулежал, а
не лежал, и говорил очень
хорошим голосом. Кирсанов
мог прекратить свои сонные дежурства и объявил об этом.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно
будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен
был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека,
не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы
были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь
не так, вы все-таки
не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что
может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе
хороших знакомых.
И все сама, без служанки, и одевается сама, — это гораздо
лучше. Сама, то
есть, когда
не продремлет срока, а если пропустит? тогда уж нельзя отделаться — да к чему ж и отделываться? — от того, чтобы Саша
не исполнял должность горничной! Саша ужасно смешной! и
может быть, даже прикосновение руки шепчущей гостьи — певицы
не заставит появиться в воображаемом дневнике слова: «А ведь это даже обидно!» А, во всяком случае, милый взял на себя неизменную обязанность хозяйничать за утренним чаем.
И теперь веселье простых людей, когда им удается веселиться, более радостно, живо и свежо, чем наше; но у наших простых людей скудны средства для веселья, а здесь средства богаче, нежели у нас; и веселье наших простых людей смущается воспоминанием неудобств и лишений, бед и страданий, смущается предчувствием того же впереди, — это мимолетный час забытья нужды и горя — а разве нужда и горе
могут быть забыты вполне? разве песок пустыни
не заносит? разве миазмы болота
не заражают и небольшого клочка
хорошей земли с
хорошим воздухом, лежащего между пустынею и болотом?
— Мне хочется сделать это;
может быть, я и сделаю, когда-нибудь. Но прежде я должен узнать о ней больше. — Бьмонт остановился на минуту. — Я думал,
лучше ли просить вас, или
не просить, кажется,
лучше попросить; когда вам случится упоминать мою фамилию в разговорах с ними,
не говорите, что я расспрашивал вас о ней или хочу когда-нибудь познакомиться с ними.
— Если вы считаете меня порядочным человеком, вы позволите мне бывать у вас, чтобы тогда, когда вы достаточно уверитесь во мне, я
мог опять спросить вас о Кирсановых. Или,
лучше, вы сами заговорите о них, когда вам покажется, что вы
можете исполнить эту мою просьбу, которую я сделаю теперь, и
не буду возобновлять. Вы позволяете?
Бьюмонт стал очень часто бывать у Полозовых. «Почему ж? — думал старик: — подходящая партия. Конечно, Катя прежде
могла бы иметь
не такого жениха. Но ведь она и тогда
была не интересантка и
не честолюбивая. А теперь
лучше и желать нельзя».
— Некоторую — да; но все-таки
было бы гораздо вернее, если б испытание
было полнее и многостороннее. Она все-таки
не знает по опыту характера отношений, в которые вступает: от этого свадьба для нее все-таки страшный риск. Так для нее; но от этого и для порядочного человека, за которого она выходит, то же. Он вообще
может судить,
будет ли он доволен: он близко знает женщин разного характера, он испытал, какой характер
лучше для него. Она — нет.
Неточные совпадения
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он
мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии
не были, как при нем, но оправдание это
не приняли, или,
лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он
был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
После помазания больному стало вдруг гораздо
лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он
был, как ни очевидно
было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
Дарья Александровна выглянула вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему
была, но теперь особенно рада
была, что он видит ее во всей ее славе. Никто
лучше Левина
не мог понять ее величия.
Либеральная партия говорила или,
лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич
не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и
не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
—
Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. —
Не скажу, чтобы
не стоило жить без этого, но
было бы скучно. Разумеется, я,
может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть, какая бы она ни
была, если
будет, то
будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.