Я долго не могла забыть стройную фигуру разбойника-горца, стоящую на подоконнике, его дикий взгляд и короткую, полную злобной ненависти фразу: «Еще свидимся — тогда попомните душмана Абрека!» К кому относилась эта угроза — ко мне ли, за то, что я выдала его, или к моему отцу, оскорбившему вольного сына гор
ударом нагайки, — я не знаю. Но его взгляд скользнул по нас обоих, и невольно опустились мои глаза, встретив его сверкающие бешеным огнем зрачки, а сердце мое болезненно сжалось предчувствием и страхом.
Он, шатаясь, пошел сквозь толпу народа к крыльцу, раздавая направо и налево
удары нагайкой, и наконец, стоя уже на крыльце, обратился к Улите:
сильного
удара нагайкою у него посыпались искры из глаз. Он выхватил из-за пазухи длинный нож; но Кирша повторил удар — незнакомый зашатался и упал с лошади. С быстротою птицы запорожец спрыгнул с коня, кинулся на лежачего и, прежде чем он мог очнуться, скрутил ему назад руки собственным его кушаком.
Как у образцового хозяина, у него все приведено в систему. За первую вину — пять
ударов нагайкой, за вторую — десять, за третью — пятнадцать, а за четвертую — не прогневайся, счета не полагается.
Неточные совпадения
— Долой самодержавие! — кричали всюду в толпе, она тесно заполнила всю площадь, черной кашей кипела на ней, в густоте ее неестественно подпрыгивали лошади, точно каменная и замороженная земля под ними стала жидкой, засасывала их, и они погружались в нее до колен, раскачивая согнувшихся в седлах казаков; казаки, крестя
нагайками воздух, били направо, налево, люди, уклоняясь от
ударов, свистели, кричали:
Гоголем расхаживал он по полям и помахивал
нагайкой, ни на йоту не отступая от исконного урочного положения: за первую вину — пять
ударов, за вторую — десять и т. д.
Меж тем
удары калмыцкой плети градом сыпались на Вихря; бешеный конь бил передом и задом; с визгом метался направо и налево, загибал голову, чтоб схватить зубами своего седока, и вытягивался почти прямо, подымаясь на дыбы; но Кирша как будто бы прирос к седлу и продолжал не уставая работать
нагайкою.
Последние слова были сказаны гнусавым, почти плачущим голосом, и всадник опять поднял руку с
нагайкой. Лошадь под ним испуганно затопталась. Пеший спутник уклонился от
удара. Наши ямщики сошли с санок и приняли участие в обсуждении положения. Оказалось, что мы все заснули, лошади свернули к берегу. За нами потянулись случайные спутники, причем даже пеший проводник крупного незнакомца, очевидно, тоже заснул на ходу…