Неточные совпадения
Король возвращался с войны, возвращался победителем. День
был светлый и яркий, и горячее весеннее солнце играло на щитах, копьях и бронях воинов, окружавших
короля.
Подле
короля шел солдат. Самый обыкновенный, самый простой солдат. И имя у него
было самое простое. Его звали Иваном. На нем
была пробитая пулями шинель, а через лоб шел огромный рубец от неприятельской шашки.
—
Король и королева умерли, королевич в пеленках, поэтому надо выбрать другого
короля до тех пор, пока новорожденный королевич Дуль-Дуль подрастет и в состоянии
будет сам править королевством. А так как солдат Иван спас страну, войско и
короля от гибели, то пусть он и
будет королем.
— Нет, — сказал он, —
королем мне не
быть. Я останусь солдатом, чтобы отдать всю мою жизнь на служение королевичу Дуль-Дулю. Как служил его отцу, так стану и ему служить. Воспитаю, как умею, принца, научу его
быть таким же смелым, умным и добрым, каким
был покойный
король…
Прошло шестнадцать лет. Королевич вырос и стал
королем. Ах, что это
был за
король! Красивее его не
было юноши во всей стране. Вы видели лесную незабудку на краю болота? Ну вот, такие точно две голубые прекрасные незабудки
были глаза
короля.
Но никто не видал юного
короля. До шестнадцати лет его прятали от народа (таков уж
был закон той страны). Боялись, чтобы страшный чародей Гай не испортил как-нибудь красоты Дуль-Дуля. Один только солдат Иван находился подле королевича и служил ему день и ночь неустанно.
Когда королевичу исполнилось 16 лет, солдат Иван надел на его кудри золотую корону и вывел его к народу. Это
был чудесный зимний день. Солнце играло на небе, и золотые кудри молодого
короля сияли, как солнце.
Но восторгу народа не
было конца, когда Дуль-Дуль обратился к нему с приветствием. Ни один
король в мире не сумел бы сказать такую речь! В ней сказался весь тонкий ум, вся мудрость молодого
короля.
Едва только замолкли восторженные крики, как их заменили вопли отчаяния и муки. Через реку, протекавшую под самым крыльцом королевского дворца,
был перекинут мост. Народ, желая поближе полюбоваться красавцем
королем, бросился на этот мост, давя и толкая друг друга. Каждому хотелось заглянуть поближе в красивое лицо
короля.
Голубые незабудки, глаза
короля, не выражали ни ужаса, ни печали. Они
были веселы, по-детски безоблачны, прозрачны. Они смеялись.
—
Король! — произнес он мрачно. — За стенами дворца осталось много несчастных сирот, детей тех, которые утонули в реке. Не хочешь ли помочь им? Вели раздать золото беднякам, и народ
будет прославлять тебя за твою доброту.
— Делай, что знаешь, — произнес
король. — Ты самый умный после меня и не посоветуешь ничего дурного. Раздай им золото, только лучше бы
было, если бы золотые монеты остались у меня во дворце. Я велю украсить ими стены моего жилища и
буду любоваться, как солнечные лучи
будут играть в этом золотом море.
Народ, узнав о том, что у его красавца
короля не
было сердца, пришел в ужас и смятение.
Но среди окружавших
короля царедворцев
были такие, которые обрадовались этому и, видя, что
королю по душе жестокая расправа, старались угодить ему, доставляя ему всяческие жестокие развлечения и думая этим понравиться ему.
— Ты мудр, как змий, и прекрасен, как солнце! Большего ты не можешь требовать от судьбы. Она одарила тебя всеми своими дарами. Ты самый прекрасный, самый мудрый и самый добрый
король, какой только
есть на свете.
И
король готов
был исполнить общее требование.
— В другой раз
будь осторожнее в речах с твоим
королем, — проговорил он сурово, обращаясь к Ивану. — За твою дерзость ты заслуживаешь казни, но я не хочу казнить моего слугу и на этот раз прощаю тебя.
Войны сменялись войнами, и все соседние
короли скоро признали могущество и непобедимость Дуль-Дуля, потому что Дуль-Дуль
был мудр и умел вести войны.
Один только черный принц полудикого народа все еще продолжал отчаянно бороться с дружинами
короля. Наконец, после многих битв, черный принц Аго
был побежден. Его взяли в плен, скованного привели в столицу и бросили в тюрьму. Дуль-Дуль, разгневанный на черного принца за его долгое сопротивление, решил лишить его жизни. Он велел народу собраться с первыми лучами солнца на городской площади.
— Я всегда
буду говорить тебе,
король, когда ты бываешь несправедливым, спокойно произнес Иван.
Они
были бесконечно рады, что солдат Иван не
будет стоять между
королем и ими, не
будет больше мешать им влиять на
короля.
Иван, выслушав свой приговор, остался совершенно спокойным. Он не боялся смерти, но ему
было бесконечно жаль несчастных подданных жестокого, бессердечного
короля.
Но как
было уйти Ивану, когда на него надели оковы, заковали ему цепями руки и ноги! Это сделали его враги сановники, которые радовались тому что
король наконец освободится от Ивана и теперь их самих приблизит к себе.
— Вот и я,
король! — произнес Иван. — Кажется, я
поспел вовремя!
— Да, ты
поспел вовремя! — произнес
король. — Готовься к смерти! Но что это с тобою? — прибавил он с недоумением, взглянув на лицо Ивана. — Где ты потерял свои глаза?
— Друзья мои, я
был жестоким
королем! Но благодаря жертве, принесенной мне моим благодетелем Иваном, я стал другим. И теперь, мой народ, я обещаю не только мудро, но и добро и кротко править тобою!
Неточные совпадения
Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку и как один раз
было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого
короля?
Мастерски
пел он гривуазные [Легкомысленные, нескромные (от франц. grivois).] песенки и уверял, что этим песням научил его граф Дартуа (впоследствии французский
король Карл X) во время пребывания в Риге.
Одна
была фантазия
Король Лир в степи, другая
был квартет, посвященный памяти Баха.
— Приобретение нечестным путем, хитростью, — сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, — так, как приобретение банкирских контор, — продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний без труда, как это
было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! [
Король умер, да здравствует
король!] Только что успели уничтожить откупа, как явились желевные дороги, банки: тоже нажива без труда.
― То
есть почему же тут Корделия? ― робко спросил Левин, совершенно забыв, что фантазия изображала
короля Лира в степи.