Среди той странной спутанности движений, которая в последний месяц преследовала обе армии, нашу и неприятельскую, ломая все приказы и планы, мы были уверены, что на нас надвигается неприятель, именно
четвертый корпус.
Неточные совпадения
В
четвертом же
корпусе благодаря неумелому нажиму начальства это мальчишеское недовольство обратилось в злое массовое восстание. Были разбиты рамы, растерзали на куски библиотечные книги. Пришлось вызвать солдат. Бунт был прекращен. Один из зачинщиков, Салтанов, был отдан в солдаты. Многие мальчики были выгнаны из
корпуса на волю божию. И правда: с народом и с мальчиками перекручивать нельзя…
Александров остановил извозчика у Красных казарм, напротив здания
четвертого кадетского
корпуса. Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй
корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.
Однажды, перед вечером, когда Александров, в то время кадет
четвертого класса, надел казенное пальто, собираясь идти из отпуска в
корпус, мать дала ему пять копеек на конку до Земляного вала, Марья Ефимовна зашипела и, принявшись теребить на обширной своей груди старинные кружева, заговорила с тяжелой самоуверенностью:
Согласились только: его отделенный начальник, второкурсник Андриевич, сын мирового судьи на Арбате, в семье которого Александров бывал не раз, и новый друг его Венсан, полуфранцуз, но по внешности и особенно по горбатому храброму носу — настоящий бордосец; он прибыл в училище из третьего кадетского
корпуса и стоял в
четвертой роте правофланговым.
В
четвертой части находим рассказ о человеке, который ожесточен был против лекарств и еще более утвержден в своем предубеждении отцом игуменом на Перерве, куда он ездил молиться богу, — «его преподобие имел такое мнение, что всякий доктор должен быть неминуемо колдун и что весь
корпус медиков есть не что иное, как сатанино сонмище, попущенное гневом божиим на пагубу человеческого рода».