Неточные совпадения
На другой день мы были уже в кибитке и через Петербург доехали в Москву. Здесь, по совету Новосильцова, я отдан был для приготовления к университету к
профессору Московского университета, знаменитому историку М. П. Погодину.
Через полгода Аполлон редко уже прибегал к моему оракулу, а затем стал самостоятельно читать философские книги, начиная с Гегеля, которого учение, распространяемое
московскими юридическими
профессорами с Редкиным и Крыловым во главе, составляло главнейший интерес частных бесед студентов между собою.
Не испытывая никакой напускной нежности по отношению к
Московскому университету, я всегда с сердечной привязанностью обращаюсь к немногим
профессорам, тепло относившимся к своему предмету и к нам, своим слушателям.
Он знал по слухам, что хозяйка, с которою он вел эти дебаты, очень любила и уважала покойных
московских профессоров Кудрявцева и Грановского, и даже была другом одного из них.
Заведующим клиникой внутренних болезней был назначен доктор Степан Михайлович Васильев, ординатор знаменитого
московского профессора Г. А. Захарьина, коренастый человек с бледным лицом и окладистой бородой. Держался со студентами по-товарищески, при каждом удобном случае здоровался за руку. Немецкого языка он совсем не знал. Лекции его были поверхностны и малосодержательны.
При сем он, развивая мысль свою о нетерпимости, привел на память место из речи заслуженного
московского профессора Грановского „О современном состоянии и значении всеобщей истории“.
Неточные совпадения
В день свадьбы Левин, по обычаю (на исполнении всех обычаев строго настаивали княгиня и Дарья Александровна), не видал своей невесты и обедал у себя в гостинице со случайно собравшимися к нему тремя холостяками: Сергей Иванович, Катавасов, товарищ по университету, теперь
профессор естественных наук, которого, встретив на улице, Левин затащил к себе, и Чириков, шафер,
московский мировой судья, товарищ Левина по медвежьей охоте.
Московский университет свое дело делал;
профессора, способствовавшие своими лекциями развитию Лермонтова, Белинского, И. Тургенева, Кавелина, Пирогова, могут спокойно играть в бостон и еще спокойнее лежать под землей.
Станкевич, тоже один из праздных людей, ничего не совершивших, был первый последователь Гегеля в кругу
московской молодежи. Оч изучил немецкую философию глубоко и эстетически; одаренный необыкновенными способностями, он увлек большой круг друзей в свое любимое занятие. Круг этот чрезвычайно замечателен, из него вышла целая фаланга ученых, литераторов и
профессоров, в числе которых были Белинский, Бакунин, Грановский.
— Un bon citoyen [Хороший гражданин (фр.).] уважает законы страны, какие бы они ни были… [Впоследствии
профессор Чичерин проповедовал что-то подобное в
Московском университете. (Прим. А. И. Герцена.)]
Против горсти ученых, натуралистов, медиков, двух-трех мыслителей, поэтов — весь мир, от Пия IX «с незапятнанным зачатием» до Маццини с «республиканским iddio»; [богом (ит.).] от
московских православных кликуш славянизма до генерал-лейтенанта Радовица, который, умирая, завещал
профессору физиологии Вагнеру то, чего еще никому не приходило в голову завещать, — бессмертие души и ее защиту; от американских заклинателей, вызывающих покойников, до английских полковников-миссионеров, проповедующих верхом перед фронтом слово божие индийцам.