Неточные совпадения
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого
не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи
завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка
не попадала в суп,
не приняв вида ромба или трапеции.
Четверть часа спустя Федя с фонарем
проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго
не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два, собака с достоинством на нее зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… я, наконец, задремал.
— Нет,
не видал, и сохрани Бог его видеть; но а другие видели. Вот на днях он у нас мужичка обошел:
водил,
водил его по лесу, и все вокруг одной поляны… Едва-те к свету домой добился.
— Ведь вы, может быть,
не знаете, — продолжал он, покачиваясь на обеих ногах, — у меня там мужики на оброке. Конституция — что будешь делать? Однако оброк мне платят исправно. Я бы их, признаться, давно на барщину ссадил, да земли мало! я и так удивляюсь, как они концы с концами
сводят. Впрочем, c’est leur affaire [Это их дело (фр.).]. Бурмистр у меня там молодец, une forte tête [Умная голова (фр.).], государственный человек! Вы увидите… Как, право, это хорошо пришлось!
— Да, батюшка, Аркадий Павлыч, — продолжал неугомонный бурмистр, — как же вы это? Сокрушаете вы меня совсем, батюшка; известить меня
не изволили о вашем приезде-то. Где же вы ночку-то
проведете? Ведь тут нечистота, сор…
— Э, полноте, барин, — перебил он меня с досадой, —
не извольте только сказывать. Да уж я лучше вас
провожу, — прибавил он. — Знать, дождика-то вам
не переждать…
Баклагой, как мне потом сказали, прозывался молодой, красивый и чрезвычайно избалованный ямщик; князь его любил, дарил ему лошадей, гонялся с ним,
проводил с ним целые ночи… Этого самого князя, бывшего шалуна и мота, вы бы теперь
не узнали… Как он раздушен, затянут, горд! Как занят службой, а главное — как рассудителен!
Весело
проводил я время в Чаплыгине, и оттого, признаюсь,
не без грустного чувства въехал я теперь в слишком знакомый мне лес.
Николай Иваныч человек со влиянием: он известного конокрада заставил возвратить лошадь, которую тот
свел со двора у одного из его знакомых, образумил мужиков соседней деревни,
не хотевших принять нового управляющего, и т. д.
— А! (Он снял картуз, величественно
провел рукою по густым, туго завитым волосам, начинавшимся почти у самых бровей, и, с достоинством посмотрев кругом, бережно прикрыл опять свою драгоценную голову.) А я было совсем и позабыл. Притом, вишь, дождик! (Он опять зевнул.) Дела пропасть: за всем
не усмотришь, а тот еще бранится. Мы завтра едем…
— Нет, выпозвольте. Во-первых, я говорю по-французски
не хуже вас, а по-немецки даже лучше; во-вторых, я три года
провел за границей: в одном Берлине прожил восемь месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности. Стало быть, я вашего поля ягода; я
не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.
Мимо его меня, бывало, сечь
водили, и матушка моя мне, в таких случаях, всегда на него показывала, приговаривая: он бы еще тебя
не так.
Вот как стукнуло мне шестнадцать лет, матушка моя, нимало
не медля, взяла да прогнала моего французского гувернера, немца Филиповича из нежинских греков;
свезла меня в Москву, записала в университет, да и отдала всемогущему свою душу, оставив меня на руки родному дяде моему, стряпчему Колтуну-Бабуре, птице,
не одному Щигровскому уезду известной.
По его понятиям, дворянину
не следовало зависеть от купцов, горожан и тому подобных «разбойников», как он выражался; он
завел у себя всевозможные ремесла и мастерские.
Одиночество для Пантелея Еремеича наступило совершенное:
не с кем было слово перемолвить,
не то что душу
отвести.
Спросить его он, разумеется, побоялся, а только
проводил его глазами, пока он
не исчез на повороте дороги, ведущей к соседнему лесу.
Когда его хоронили, гроб его
провожали два человека: казачок Перфишка да Мошель Лейба. Весть о кончине Чертопханова каким-то образом дошла до жида, и он
не преминул отдать последний долг своему благодетелю.
Я
не стал расспрашивать моего верного спутника, зачем он
не повез меня прямо в те места, и в тот же день мы добрались до матушкина хуторка, существования которого я, признаться сказать, и
не подозревал до тех пор. При этом хуторке оказался флигелек, очень ветхий, но нежилой и потому чистый; я
провел в нем довольно спокойную ночь.
— Вы меня
не узнаете, барин? — прошептал опять голос; он словно испарялся из едва шевелившихся губ. — Да и где узнать! Я Лукерья… Помните, что хороводы у матушки у вашей в Спасском
водила… помните, я еще запевалой была?
— А то раз, — начала опять Лукерья, — вот смеху-то было! Заяц забежал, право! Собаки, что ли, за ним гнались, только он прямо в дверь как прикатит!.. Сел близехонько и долго-таки сидел, все носом
водил и усами дергал — настоящий офицер! И на меня смотрел. Понял, значит, что я ему
не страшна. Наконец, встал, прыг-прыг к двери, на пороге оглянулся — да и был таков! Смешной такой!
«
Не бойся, говорит, невеста моя разубранная, ступай за мною; ты у меня в царстве небесном хороводы
водить будешь и песни играть райские».
— А вот намеднись, — кучер его ковать
водил. Ну и заковал. Кузнец, должно, попался неладный. Теперь даже на ногу ступить
не может. Передняя нога. Так и несет ее… как собака.
— Эти у нас луга Святоегорьевскими прозываются, — обратился он ко мне. — А за ними — так Великокняжеские пойдут; других таких лугов по всей Расеи нету… Уж на что красиво! — Коренник фыркнул и встряхнулся… — Господь с тобою!.. — промолвил Филофей степенно и вполголоса. — На что красиво! — повторил он и вздохнул, а потом протяжно крякнул. — Вот скоро сенокосы начнутся, и что тут этого самого сена нагребут — беда! А в
заводях рыбы тоже много. Лещи такие! — прибавил он нараспев. — Одно слово: умирать
не надо.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа
завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог
провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Да, совсем темно. Хозяин
завел обыкновение
не отпускать свечей. Иногда что-нибудь хочется сделать, почитать или придет фантазия сочинить что-нибудь, —
не могу: темно, темно.
Я даже думаю (берет его под руку и
отводит в сторону),я даже думаю,
не было ли на меня какого-нибудь доноса.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию
проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а
не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я
не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.