Неточные совпадения
Овсяников всегда спал после обеда, ходил в баню по субботам, читал одни духовные книги (причем с важностью надевал
на нос круглые серебряные очки),
вставал и ложился рано.
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить
на его лице; серый мужичок то и дело твердил в своем уголку, утирая обоими рукавами глаза, щеки,
нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро
встала и удалилась.
— А то раз, — начала опять Лукерья, — вот смеху-то было! Заяц забежал, право! Собаки, что ли, за ним гнались, только он прямо в дверь как прикатит!.. Сел близехонько и долго-таки сидел, все
носом водил и усами дергал — настоящий офицер! И
на меня смотрел. Понял, значит, что я ему не страшна. Наконец,
встал, прыг-прыг к двери,
на пороге оглянулся — да и был таков! Смешной такой!
Неточные совпадения
Наш катер
вставал на дыбы, бил
носом о воду, загребал ее, как ковшом, и разбрасывал по сторонам с брызгами и пеной. Мы-таки перегнали, хотя и рисковали если не перевернуться совсем, так черпнуть порядком. А последнее чуть ли не страшнее было первого для барона: чем было бы тогда потчевать испанок, если б в мороженое или конфекты вкатилась соленая вода?
Он проговорил это с самым неприязненным чувством. Тем временем
встал с места и озабоченно посмотрел в зеркало (может быть, в сороковой раз с утра)
на свой
нос. Начал тоже прилаживать покрасивее
на лбу свой красный платок.
Моя Альпа не имела такой теплой шубы, какая была у Кады. Она прозябла и, утомленная дорогой, сидела у огня, зажмурив глаза, и, казалось, дремала. Тазовская собака, с малолетства привыкшая к разного рода лишениям, мало обращала внимания
на невзгоды походной жизни. Свернувшись калачиком, она легла в стороне и тотчас уснула. Снегом всю ее запорошило. Иногда она
вставала, чтобы встряхнуться, затем, потоптавшись немного
на месте, ложилась
на другой бок и, уткнув
нос под брюхо, старалась согреть себя дыханием.
А спондей английских часов продолжал отмеривать дни, часы, минуты… и наконец домерил до роковой секунды; старушка раз,
вставши, как-то дурно себя чувствовала; прошлась по комнатам — все нехорошо; кровь пошла у нее
носом и очень обильно, она была слаба, устала, прилегла, совсем одетая,
на своем диване, спокойно заснула… и не просыпалась. Ей было тогда за девяносто лет.
Не говоря ни слова,
встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к
носу и вытянул
носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…