Неточные совпадения
— Сейчас, maman, — отвечала Лиза и пошла к ней, а Лаврецкий остался
на своей раките. «Я говорю с ней, словно я не отживший человек», — думал он.
Уходя, Лиза повесила свою шляпу
на ветку; с странным,
почти нежным чувством посмотрел Лаврецкий
на эту шляпу,
на ее длинные, немного помятые ленты. Лиза скоро к нему вернулась и опять стала
на плот.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел
на нее, она
на него посмотрела — и обоим стало
почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек
на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог; оставаться в одной комнате с нею, гостем в числе других гостей, — было тяжело: он решился
уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется
на ее дружбу.
Неточные совпадения
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца
почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права
на свое состояние, отказалась расписаться
на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование
уходило на домашние расходы и
на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
Старик, сидевший с ним, уже давно
ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал лежать
на копне и смотреть, слушать и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу, не спал
почти всю короткую летнюю ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке, взяв
на свой счет издержки, уплатил по счету и
ушел, провожаемый хозяином с
почестями китайского короля.
Если б возможно было
уйти куда-нибудь в эту минуту и остаться совсем одному, хотя бы
на всю жизнь, то он
почел бы себя счастливым.
Может быть, он бы с удовольствием бросил все и
ушел, но в настоящую минуту это было
почти невозможно; это значило прямо сознаться в справедливости взводимых
на него обвинений и в том, что он действительно оклеветал Софью Семеновну.