Неточные совпадения
И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить жизнь, собственность, свободу, общественное спокойствие и частное благо
людей, так и для того, чтобы исполнить
волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления злу злом, твердо веруя, что это учение, отвечая всем возможным случайностям и выражая
волю бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми злыми силами.
«Говорят: «мы передаем свои поступки
воле других
людей, и наши поступки не могут быть ни дурными, ни хорошими; в наших поступках не может быть ни заслуги за доброе, ни ответственности за злое, так как они совершаются не по нашей
воле».
По первому жизнепониманию жизнь
человека заключается в одной его личности; цель его жизни — в удовлетворении
воли этой личности.
По второму жизнепониманию жизнь
человека заключается не в одной его личности, а в совокупности и последовательности личностей: в племени, семье, роде, государстве; цель жизни заключается в удовлетворении
воли этой совокупности личностей.
Человек божеского жизнепонимания признает жизнь уже не в своей личности и не в совокупности личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей жизни — в боге; и для исполнения
воли бога жертвует и своим личным, и семейным, и общественным благом. Двигатель его жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной началу всего — богу.
В этом освобождении — увеличении этой силы и состоит, по учению Христа, истинная жизнь
человека. Истинная жизнь, по прежним условиям, состоит в исполнении правил, закона; по учению Христа она состоит в наибольшем приближении к указанному и сознаваемому каждым
человеком в себе божескому совершенству, в большем и большем приближении к слиянию своей
воли с
волей божией, слиянию, к которому стремится
человек и которое было бы уничтожением той жизни, какую мы знаем.
Учение Христа только тогда имеет силу, когда оно требует полного совершенства, т. е. слияния божеской сущности, находящейся в душе каждого
человека, с
волей бога, — соединения сына с отцом. Только это освобождение сына божия, живущего в каждом
человеке, из животного и приближение его к отцу и составляет жизнь по учению Христа.
Существование в
человеке животного, только животного, не есть жизнь человеческая. Жизнь по одной
воле бога тоже не есть жизнь человеческая. Жизнь человеческая есть составная из жизни животной и жизни божеской. И чем более приближается эта составная к жизни божеской, тем больше жизни.
Всякий знает это несомненно твердо всем существом своим и вместе с тем не только видит вокруг себя деление всех
людей на две касты: одну трудящуюся, угнетенную, нуждающуюся и страдающую, а другую — праздную, угнетающую и роскошествующую и веселящуюся, — не только видит, но волей-неволей с той или другой стороны принимает участие в этом отвергаемом его сознанием разделении
людей и не может не страдать от сознания такого противоречия и участия в нем.
«Мы перестали быть
людьми и сделались вещами — собственностью вымышленногоо чего-то, что мы называем государством, которое порабощает каждого во имя
воли всех, тогда как все, взятые отдельно, хотят как раз противное тому, что их заставляют делать…
Возможность же совершать над
людьми телесное насилие прежде всего дает организация вооруженных
людей такая, при которой все вооруженные
люди действуют согласно, подчиняясь одной
воле.
Такие собрания вооруженных
людей, подчиняющихся одной
воле, составляют войско.
Подчиняясь,
люди только покоряются тем требованиям, которые к ним предъявляются, не рассуждая и не делая усилия
воли; для неподчинения нужно самостоятельное рассуждение и усилие, на которое не каждый бывает способен.
Но как внутри, так и вне государства всегда находились
люди, не признававшие для себя обязательными ни постановлений, выдаваемых за веление божества, ни постановлений
людей, облеченных святостью, ни учреждений, долженствовавших представлять
волю народа; и
люди, которые считали добром то, что существующие власти считали злом, и таким же насилием, которое употреблялось против них, боролись против властей.
Подкупленные чиновники эти от высших министров до низших писцов, составляя одну неразрывную сеть
людей, связанных одним и тем же интересом кормления себя трудами народа, тем более обогащаемые, чем покорнее они исполняют
волю правительств, всегда и везде, не останавливаясь ни перед какими средствами, во всех отраслях деятельностей отстаивают словом и делом правительственное насилие, на котором и основано их благосостояние.
Он не может быть принужден к этому потому, что составляющие могущественное орудие против
людей общественного жизнепонимания, лишения и страдания, производимые насилием, не имеют для него никакой принудительной силы. Лишения и страдания, отнимающие у
людей общественного жизнепонимания то благо, для которого они живут, не только не могут нарушить блага христианина, состоящего в сознании исполнения
воли бога, но только могут усилить его, когда они постигают его за исполнение этой
воли.
Но тем-то и отличается христианское исповедание от языческого, что оно требует от
человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его в иное, чем прежде, отношение к
людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую
волю, не зная, в чем будут состоять требования этой
воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать в известное время или от чего-либо в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и в какое время потребует от него тот христианский закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
Живет спокойно такой
человек: вдруг к нему приходят
люди и говорят ему: во-1-х, обещайся и поклянись нам, что ты будешь рабски повиноваться нам во всем том, что мы предпишем тебе, и будешь считать несомненной истиной и подчиняться всему тому, что мы придумаем, решим и назовем законом; во-вторых, отдай часть твоих трудов в наше распоряжение; мы будем употреблять эти деньги на то, чтобы держать тебя в рабстве и помешать тебе противиться насилием нашим распоряжениям; в-3-х, избирай и сам избирайся в мнимые участники правительства, зная при этом, что управление будет происходить совершенно независимо от тех глупых речей, которые ты будешь произносить с подобными тебе, и будет происходить по нашей
воле, по
воле тех, в руках кого войско; в-четвертых, в известное время являйся в суд и участвуй во всех тех бессмысленных жестокостях, которые мы совершаем над заблудшими и развращенными нами же
людьми, под видом тюремных заключений, изгнаний, одиночных заключений и казней.
Так же жмутся и тянутся назад к своему безумному строю жизни, своим фабрикам, судам, тюрьмам, казням, войнам
люди, которых зовет христианство на
волю, на свободную, разумную жизнь будущего, наступающего века.
Ведь если бы не было этих
людей, готовых по
воле тех, кому они подчиняются, истязать, убивать того, кого велят, никто никогда не решился бы утверждать то, что с уверенностью утверждают все неработающие землевладельцы, а именно, что земля, окружающая мрущих от безземелья крестьян, есть собственность
человека, не работающего на ней, и что мошеннически собранные хлебные запасы должны храниться в целости среди умирающего с голода населения, потому что купцу нужны барыши и т. п.
Не будь этих
людей, готовых по
воле начальства истязать и убивать всякого, кого велят, не могло бы никогда прийти в голову помещику отнять у мужиков лес, ими выращенный, и чиновникам считать законным получение своих жалований, собираемых с голодного народа за то, что они угнетают его, не говоря уже о том, чтобы казнить, или запирать, или изгонять
людей за то, что они опровергают ложь и проповедуют истину.
Как же учить детей, юношей, вообще просвещать
людей, не говоря уже о просвещении в духе христианском, но как учить детей, юношей, вообще
людей какой бы то ни было нравственности рядом с учением о том, что убийство необходимо для поддержания общего, следовательно, нашего благосостояния и потому законно, и что есть
люди, которыми может быть и каждый из нас, обязанные истязать и убивать своих ближних и совершать всякого рода преступления по
воле тех, в руках кого находится власть.
Нет тех ужасающих преступлений, которые не совершили бы
люди, составляющие часть правительства, и войска по
воле того, кто случайно (Буланже, Пугачев, Наполеон) может стать во главе их.
Но даже не этот вопрос: «что будет?» тревожит
людей, когда они медлят исполнить
волю хозяина, их тревожит вопрос, как жить без тех привычных нам условий нашей жизни, которые мы называем наукой, искусством, цивилизацией, культурой.
Кто бы ты ни был, читающий эти строки, подумай о твоем положении и о твоих обязанностях, — не о том положении землевладельца, купца, судьи, императора, президента, министра, священника, солдата, которое временно приписывают тебе
люди, и не о тех воображаемых обязанностях, которые на тебя налагают эти положения, а о твоем настоящем, вечном положении существа, по чьей-то
воле после целой вечности несуществования вышедшего из бессознательности и всякую минуту по чьей-то
воле могущего возвратиться туда, откуда ты вышел.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям
людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к
людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех
людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного
людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных
людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших
людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей
воли и от всех человеческих чувств, обещаться по
воле чуждых тебе
людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
Не может быть того, чтобы
человек был поставлен против своей
воли в положение, противное его сознанию.