Мы часто думаем, что главная сила мира — сила вещественная. Мы думаем так потому, что тело наше, хочешь не хочешь, всегда чувствует такую силу. Сила же духовная,
сила мысли нам кажется незначительной, и мы не признаем ее за силу. А между тем в ней-то, в ней одной истинная сила, изменяющая и нашу жизнь и жизнь всех людей.
Неточные совпадения
Жестокости всех революций — только следствие жестокостей правителей. Революционеры понятливые ученики. Никогда свежим людям не могла бы прийти дикая
мысль о том, что одни люди могут и имеют право
силою устраивать жизнь других людей, если бы все властвующие люди, все правители не обучали бы этому народы.
Вредно распространение между людьми
мыслей о том, что наша жизнь есть произведение вещественных
сил и находится в зависимости от этих
сил. Но когда такие ложные
мысли называются науками и выдаются за святую мудрость человечества, то вред, производимый таким учением, ужасен.
Сознание своего нездоровья, заботы об устранении его, главное —
мысль о том, что я теперь нездоров и не могу, а вот дай выздоровлю, тогда сделаю, — всё это великий соблазн. Это ведь значит говорить: не хочу того, что мне дано, а того, чего нет. Всегда можно радоваться тому, что сейчас есть, и делать из того, что есть (то есть тех
сил, какие есть), всё, что можно.
Только если научишься воздерживаться от злых слов и злых
мыслей, будешь в
силах воздерживаться и от злых дел.
Слово — выражение
мысли,
мысль — проявление божеской
силы, и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает. Оно может быть безразлично, но не может и не должно быть выражением зла.
Как может человек воздержаться от поступка, если он признает его дурным, так же может человек воздержаться и от привлекающей его к себе
мысли, если он признает ее дурною. В этом воздержании в
мыслях главная
сила человека, потому что все поступки зарождаются в
мысли.
Нельзя избавиться от грехов, соблазнов и суеверий телесными усилиями. Избавиться можно только усилиями
мысли. Только
мыслями можно приучить себя быть самоотверженным, смиренным, правдивым. Только когда в
мыслях своих человек будет стремиться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в
силах бороться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями.
Вот эти-то
мысли и чистоту их и должны мы для нашего блага блюсти всеми
силами.
Часто молодые люди говорят: «Я не хочу жить чужим умом, а сам обдумаю». Это совершенно справедливо,
мысль своя дороже всех чужих
мыслей. Но зачем же тебе обдумывать обдуманное? Бери готовое и иди дальше. В том, что можно пользоваться чужими
мыслями и идти дальше,
сила человечества.
Истинная
сила человека не в порывах, а в ненарушимом, спокойном стремлении к добру, которое он устанавливает в
мыслях, выражает в словах и проводит в поступках.
Для некоторых людей, которых большая часть человечества признает своими вождями, реформаторами и просветителями, отголосок этот огромен и раздается с особенной
силой: но нет человека,
мысли которого не производили бы на других такого же, хотя и во много раз меньшего, действия.
Вспомни, как после крепкого сна просыпаешься поутру, как сначала не узнаешь места, где ты, не понимаешь, кто стоит подле тебя, кто будит тебя, и тебе не хочется вставать, кажется, что
сил нет. Но вот понемногу опоминаешься, начинаешь понимать, кто ты и где ты, разгуливаешься, начинают в голове ходить
мысли, встаешь и берешься за дела. То же самое или совсем похожее на это бывает с человеком, когда он рождается и понемногу вступает в жизнь, входит в
силу и разум и начинает работать.
Что за хаос! Прудон, освобождаясь от всего, кроме разума, хотел остаться не только мужем вроде Синей Бороды, но и французским националистом — с литературным шовинизмом и безграничной родительской властью, а потому вслед за крепкой, полной
сил мыслью свободного человека слышится голос свирепого старика, диктующего свое завещание и хотящего теперь сохранить своим детям ветхую храмину, которую он подкапывал всю жизнь.
Неточные совпадения
Мысль, что шагание бессрочно, что в идиоте таится какая-то
сила, которая цепенит умы, сделалась невыносимою.
Но на шестой день, когда кучер вернулся без него, она почувствовала, что уже не в
силах ничем заглушать
мысль о нем и о том, что он там делает.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и
мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка —
сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
― То-то и есть, ты взял чужую
мысль, отрезал от нее всё, что составляет ее
силу, и хочешь уверить, что это что-то новое, ― сказал Николай, сердито дергаясь в своем галстуке.
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди
мысли исполняют свое дело, выражая общественное мнение. И единодушие и полное выражение общественного мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это великий шаг и задаток
силы.