Неточные совпадения
2) Кроме того, что мы видим, слышим, ощупываем и
про что знаем от людей,
есть и такое, чего мы не видим, не слышим, не ощупываем и
про что никто ничего не говорил нам, но что мы знаем лучше всего на свете. Это то, что дает нам жизнь и
про что мы говорим «я».
У всех народов всегда
были такие люди, которые говорили
про себя, что они одни знают истинный закон бога. И люди эти для того, чтобы подтвердить свои слова, всегда рассказывали
про то, что будто бы
были такие чудеса от бога, по которым видно, что тот закон, которому они учат,
есть истинный закон бога. Кроме того, люди эти записывали этот свой закон в книги и уверяли народ, что в книгах этих всякое слово истинно, потому что книги эти внушены и написаны самим богом.
Другой наемщик тоже звал к своему хозяину, но ничего не говорил
про то, как хозяин его
будет награждать рабочего, даже не мог сказать, как и где
будут жить рабочие и тяжела или легка работа, а только сказал, что хозяин добрый, никого не наказывает и сам живет с рабочими.
И подумал человек
про первого хозяина: «Уж очень много обещает. Если бы дело по правде
было, незачем обещать так много. Польстишься на роскошную жизнь, как бы хуже не
было. А хозяин, должно, сердитый, потому что строго наказывает тех, кто не по нем делает. Пойду лучше ко второму, — тог хоть ничего не обещает, да, говорят, добрый, да и живет заодно с рабочими».
Человек, если прожил долгий век, то прожил много перемен, —
был сначала младенцем, потом дитей, потом взрослым, потом старым. Но как ни переменялся человек, он всегда говорил
про себя «я». И этот «я»
был в нем всегда один и тот же. Тот же «я»
был и в младенце, и в взрослом, и в старике. Вот это-то непеременное «я» и
есть то, что мы называем душой.
Когда мы говорим «я», то говорим мы это не
про наше тело, а
про то, чем живет наше тело. Что же такое это «я»? Словами мы не можем сказать, что такое это «я», но знаем мы это «я» лучше всего того, что знаем. Мы знаем, что не
будь в нас этого «я», то мы ничего бы не знали, не
было бы для нас ничего на свете, и нас самих бы не
было.
То же и
про душу. Правда, что без моего тела не
было бы того, что я называю душой, но все-таки душа моя не тело. Тело только нужно для души, но тело не душа. Не
было бы души, я бы и не знал, что такое мое тело.
Когда мы говорим: «это
было, это
будет или может
быть», то мы говорим
про жизнь телесную. Но, кроме жизни телесной, которая
была и
будет, мы знаем в себе еще другую жизнь: жизнь духовную. А духовная жизнь не
была, не
будет, а сейчас
есть. Эта-то жизнь и
есть настоящая жизнь.
Когда подумаешь
про те миллионы и миллионы людей, которые живут такой же, как и я, жизнью, где-то за десятки тысяч верст,
про которых я никогда ничего не узнаю и которые ничего не знают
про меня, то невольно спрашиваешь себя: неужели между нами нет никакой связи, и мы так и умрем, не узнав друг друга? Не может этого
быть!
Люди говорят
про бога, что он живет на небе. Говорят также и то, что он живет в человеке. И то и другое правда. Он и на небе, то
есть в бесконечном мире, и в душе человека.
И придет время, и скоро придет то самое время,
про которое говорил Христос, что он томится в ожидании его, — придет то время, когда люди
будут гордиться не тем, что они завладели силою людьми и их трудами, и радоваться не тому, что они внушают страх и зависть людям, а гордиться тем, что они любят всех, и радоваться тому, что, несмотря на все огорчения, причиняемые им людьми, они испытывают это чувство, освобождающее их от всего дурного.
Тяжело бывает человеку знать
про свои грехи, но и зато большая радость чувствовать, что освобождаешься от них. Не
было бы ночи, мы не радовались бы свету солнца. Не
было бы греха, не знал бы человек радости праведности.
Ни вино, ни опиум, ни табак не нужны для жизни людей. Все знают, что и вино, и опиум, и табак вредны и телу и душе. А между тем, чтобы производить эти яды, тратятся труды миллионов людей. Зачем же делают это люди? Делают это люди оттого, что, впав в грех служения телу и видя, что тело никогда не может
быть удовлетворено, они придумали такие вещества, как вино, опиум, табак, которые одуряют их настолько, что они забывают
про то, что у них нет того, чего они желают.
Как только появились люди, которые стали говорить
про себя, что они церковь и что потому они одни непогрешимы, так тотчас же появились другие люди, которые
про себя стали говорить то же самое. А как только
есть два разряда людей, которые каждый говорят друг
про друга, что они в обмане, то вероятнее всего, что они оба неправы.
Говорят, истинно верующие составляют церковь.
Есть ли эти истинно верующие, или нет их, мы не можем знать. Каждый из нас желал бы
быть таким истинно верующим и каждый старается
быть им; но никто не должен говорить ни
про себя, ни
про тех, которые верят так же, как он, что они одни истинно верующие, потому что если они могут сказать
про себя, что они истинно верующие, то точно то же могут сказать и другие.
Каждая церковь представляет точно такие же доказательства своей преемственности и даже чудес в пользу истинности своей, как и всякая другая. Так что строгое и точное определение того, что
есть церковь (не как нечто фантастическое, чего бы нам хотелось, но как то, что
есть и
было в действительности) — только одно: церковь
есть такое собрание людей, которые утверждают
про себя, что они находятся в полном и единственном обладании истины.
Никогда не узнаешь бога, если
будешь верить всему тому, что
будут тебе говорить
про бога.
Не говори никогда
про доброе дело: «не стоит и стараться, — это так трудно, что никогда не достигну», или «это так легко, что когда захочу — всегда сделаю». Не думай и не говори так: всякое усилие, хотя бы цель усилия и не
была достигнута, или цель эта
была бы самая неважная, всякое усилие укрепляет душу.
Мы напрасно стараемся забыть
про нее, но это не избавит нас от нее, — напротив, когда она придет неожиданная, она
будет еще ужаснее.
Смерть неизбежна для всего рожденного так же, как и рождение неизбежно для всего смертного. Поэтому не должно сетовать на то, что неизбежно. Прежнее состояние существ неизвестно, среднее состояние очевидно, будущее состояние не может
быть познано, — о чем же заботиться и беспокоиться? Некоторые люди смотрят на душу, как на чудо, а другие говорят и слушают
про нее с удивлением, но никто ничего не знает
про нее.
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам
спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою: