Неточные совпадения
Страшны не грабежи, не убийства, не
казни. Что такое грабежи? Это переходы имущества от одних людей к другим. Это всегда было и будет, и в этом нет ничего страшного. Что такое
казни, убийства? Это переходы людей от жизни к
смерти. Переходы эти всегда были, есть и будут, и в них тоже нет ничего страшного. Страшны не грабежи и убийства, а страшны чувства тех людей, которые ненавидят друг друга, страшна ненависть людей.
Люди боятся
смерти и желают жить как можно дольше. Но если
смерть есть несчастье, то не всё ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли радости для приговоренного к
смерти в том, что товарищей его
казнят через три дня, а его через 30 дней?
Бывали случаи грабительства даже в самом Петербурге, которые в судебных актах того времени назывались «гробокопательствами». Так, в одной кирхе оставлено было на ночь тело какого-то знатного иностранного человека. Воры пробрались в кирху, вынули тело из гроба и ограбили. Воров отыскали и
казнили смертью.
Бывали случаи грабительства в центре Петербурга, которые названы «гробокопательством». Так, в одной кирхе оставлено было тело какого-то знатного иностранного человека. Воры пробрались в кирху, вынули тело из гроба и ограбили. Воров отыскали и
казнили смертью.
Неточные совпадения
— Да, — говорил он задумчиво, — у тебя недостало бы силы взглянуть стыду в глаза. Может быть, ты не испугалась бы
смерти: не
казнь страшна, но приготовления к ней, ежечасные пытки, ты бы не выдержала и зачахла — да?
Народ русский отвык от смертных
казней: после Мировича, казненного вместо Екатерины II, после Пугачева и его товарищей не было
казней; люди умирали под кнутом, солдат гоняли (вопреки закону) до
смерти сквозь строй, но смертная
казнь de jure [юридически (лат.).] не существовала.
Заставить, чтоб мать желала
смерти своего ребенка, а иногда и больше — сделать из нее его палача, а потом ее
казнить нашим палачом или покрыть ее позором, если сердце женщины возьмет верх, — какое умное и нравственное устройство!
«Изувеченный» — это тот поэт, который написал пасквиль на Сикста V и выдал себя, когда папа дал слово не
казнить виновного
смертью.
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему
казни, но жизнь останется ему в
казнь, как теперь
смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной любви; когда не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…