Неточные совпадения
Философ Кант говорил, что две вещи
больше всего удивляют его. Одно: это звезды на небе, а другое: это закон
добра в душе человека.
Как всякую вещь можно узнать, только ближе подойдя к ней, так и бога узнаешь только, когда приблизишься к нему. А приблизиться к богу можно только
добрыми делами. И чем
больше приучает себя человек к
доброй жизни, тем ближе узнает он бога. И чем
больше узнает бога, тем
больше любит людей. Одно помогает другому.
Какой он ни есть, он не может переделать себя. Что же ему
больше делать, как только бороться с нами, как с смертельным врагом, если мы выказываем к нему вражду. Ведь в самом деле: мы хотим быть с ним добры, если он перестанет быть таким, какой он есть. А этого он не может. И потому надо быть
добрым со всяким человеком, каков бы он ни был, и не требовать от него того, чего он не может сделать: не требовать от человека того, чтобы он перестал быть собой.
Делай
добро друзьям, чтобы они еще
больше любили тебя; делай
добро врагам, чтобы они сделались твоими друзьями.
Говорят: какой же расчет делать
добро людям, когда они за
добро платят злом? Но если ты любить того, кому делаешь
добро, то ты уже получил награду в любви к нему и еще
большую награду получишь в душе своей, если с любовью к нему перенесешь то зло, которое он тебе делает.
Люди хотят добиться свободы тем, чтобы оградить себя, свое тело, от всего того, что может связать тело и помешать ему делать всё, что ему захочется. В этом
большая ошибка. То самое, чем люди ограждают свое тело от всяких стеснений: богатство, высокое положение,
добрая слава, это самое не дает желаемой свободы, а, напротив, только
больше связывает. Для того, чтобы добиться
большей свободы, люди из своих грехов, соблазнов и суеверий строят себе тюрьму и садятся в нее.
Губительны для
доброй жизни излишества в пище, так же и еще более губительны для
доброй жизни излишества половой жизни. И потому чем меньше отдается человек тому и другому, тем лучше для его истинно духовной жизни. Разница между тем и другим, однако,
большая. Отказавшись совсем от пищи, человек уничтожает свою жизнь; отказавшись же от половой жизни, человек не прекращает ни своей жизни, ни жизни рода, которая зависит не от него одного.
Чем человек умнее и
добрее, тем
больше он видит
добра в людях, а чем глупее и злее, тем
больше он видит недостатков в других.
Можно бы было понять то, что люди считают себя неравными потому, что один сильнее,
больше телом, чем другой, или умнее, или бойчее, или
больше знает, или
добрее, чем другой. Но обыкновенно не по этому разделяют людей и считают одних людей выше, а других ниже. Неравными считают людей потому, что один называется князем, генералом, а другой мужиком, рабочим, один в дорогой одежде, а другой в лаптях.
Можно жить по Христу и можно жить по сатане. Жить по Христу значит жить по-человечески, любить людей, делать
добро и за зло воздавать
добром. Жить по сатане значит жить по-звериному, любить только себя и за зло воздавать злом. Чем
больше мы будем стараться жить по Христу, тем
больше будет любви и счастья между людьми. Чем
больше мы будем жить по сатане, тем жизнь наша будет бедственнее.
Часто приходится видеть, что человек
добрый, умный, правдивый, хотя и знает, что война, мясоедение, владение землей, суд и другие такие же дела — дурны, спокойно продолжает их делать. Отчего это? А оттого, что такой человек дорожит мнением людей
больше, чем судом своей совести.
Разумно любить добродетель, уважать подвиги, признавать
добро, откуда бы мы его ни получали, и даже лишаться своего удобства для славы и выгоды того, кого любишь, и кто того заслуживает: таким образом, если жители страны нашли такое лицо, которое показало им
большую мудрость, чтобы охранять их,
большую храбрость, чтобы их защищать, и великую заботу, чтобы управлять ими, — и если вследствие этого они привыкли повиноваться ему так, чтобы предоставить ему некоторые выгоды, я не думаю, чтобы это было неразумно.
Лжеучение государства вредно уже одним тем, что выдает ложь за истину, но
больше всего вредно тем, что приучает
добрых людей делать дела, противные совести и закону бога: обирать бедных, судить, казнить, воевать и думать, что все эти дела не дурные.
Скажу
больше — в самом деле правителям это качество может быть только вредно, тогда как притворство в том, что имеешь те
добрые качества, которых не имеешь, напротив, очень полезно.
Если бы только мы чаще вспоминали о том, что никогда не вернешь потерянного времени, никогда не переделаешь сделанного зла, мы
больше бы делали
добра, меньше делали бы зла.
По мере продления жизни, и в особенности
доброй жизни, ослабевают значение времени и интерес вопроса о том, что будет. Чем старше, тем быстрее идет время, тем всё меньше и меньше получает значения то, что «будет», и всё
больше и
больше то, что «есть».
Гораздо
больше силы нужно для воздержания от зла, чем для делания самой трудной вещи, которую мы считаем
добром.
То, что мы считаем для себя злом, есть
большею частью не понятое еще нами
добро.
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на радости впереди себя. А какая же может быть надежда радости, когда впереди только старость и смерть? Как же быть? А так: чтобы полагать свою жизнь не в телесных благах, а в духовных, не в том, чтобы становиться ученее, богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё
добрее и
добрее, любовнее и любовнее, всё
больше и
больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
Неточные совпадения
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы
добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь
большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится
больше и
больше.
Размышления его были самые сложные и разнообразные. Он соображал о том, как отец его получит вдруг и Владимира и Андрея, и как он вследствие этого нынче на уроке будет гораздо
добрее, и как он сам, когда будет
большой, получит все ордена и то, что выдумают выше Андрея. Только что выдумают, а он заслужит. Они еще выше выдумают, а он сейчас и заслужит.
— Вронский — это один из сыновей графа Кирилла Ивановича Вронского и один из самых лучших образцов золоченой молодежи петербургской. Я его узнал в Твери, когда я там служил, а он приезжал на рекрутский набор. Страшно богат, красив,
большие связи, флигель-адъютант и вместе с тем — очень милый,
добрый малый. Но более, чем просто
добрый малый. Как я его узнал здесь, он и образован и очень умен; это человек, который далеко пойдет.
Разумеется, как
добрый человек, он
больше любил, чем не любил людей, а потому и народ.
— И неправда! И поскорей не думайте
больше так! — сказала Кити. — Я тоже была о нем очень низкого мнения, но это, это — премилый и удивительно
добрый человек. Сердце у него золотое.