Крестьянин. Ходи не ходи, все равно не даст. Будет пустовать земля, а дать — не даст.
Собака на сене, сама не ест, другим не дает.
— Напротив, только тогда земля не будет лежать впусте, как теперь, когда землевладельцы, как
собака на сене, не допускают до земли тех, кто может, а сами не умеют эксплуатировать ее.
Но как везде бывают и всегда могут быть неподходящие к общему правилу исключения, так было и здесь. Рядом с теми, которые приспособлялись активно практиковать «систему самовознаграждения», или хотя пассивно «не мешать товарищам», были беспокойные отщепенцы, «надышавшиеся брянчаниновским духом». Их звали «сектою» и недаром на них косились, как бы предчувствуя, что из них, наконец, выйдет когда-нибудь «предерзкая
собака на сене». Таковою и вышел Николай Фермор.
Я вас должен предуведомить, что вы теперь как
собака на сене, — извините, это только сравнение, — ни себе, ни другим.
Неточные совпадения
— Да, это всё может быть верно и остроумно… Лежать, Крак! — крикнул Степан Аркадьич
на чесавшуюся и ворочавшую всё
сено собаку, очевидно уверенный в справедливости своей темы и потому спокойно и неторопливо. — Но ты не определил черты между честным и бесчестным трудом. То, что я получаю жалованья больше, чем мой столоначальник, хотя он лучше меня знает дело, — это бесчестно?
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки о прелести этого ночлега и запаха
сена, о прелести сломанной телеги (ему она казалась сломанною, потому что была снята с передков), о добродушии мужиков, напоивших его водкой, о
собаках, лежавших каждая у ног своего хозяина, Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса,
на которой он был прошлым летом.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть
на крышу, то сесть
на савраску да поскакать в луга, где
сено косят, или посидеть
на заборе верхом, или подразнить деревенских
собак; или вдруг захочется пуститься бегом по деревне, потом в поле, по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься
на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
Четверть часа спустя Федя с фонарем проводил меня в сарай. Я бросился
на душистое
сено,
собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два,
собака с достоинством
на нее зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать
сено и фыркать… я, наконец, задремал.
— Что мы, разве невольники какие для твоего Родиона-то Потапыча? — выкрикивал Петр Васильич. — Ему хорошо, так и другим тоже надо… Как
собака лежит
на сене: сам не ест и другим не дает. Продался конпании и знать ничего не хочет… Захудал народ вконец, взять хоть нашу Фотьянку, а кто цены-то ставит? У него лишнего гроша никто еще не заработал…