Неточные совпадения
Да едва ли не большинство научных
людей держится этого… затрудняюсь, как сказать… мнения не мнения, парадокса не парадокса, а скорее шутки или загадки. Утверждается, что жизнь происходит от игры физических и механических
сил, — тех физических
сил, которые мы назвали физическими и механическими только в противоположность понятию жизни.
Споры о том, что не касается жизни, именно о том, отчего происходит жизнь: анимизм ли это, витализм ли, или понятие еще особой какой
силы, скрыли от
людей главный вопрос жизни, — тот вопрос, без которого понятие жизни теряет свой смысл, и привели понемногу
людей науки, — тех, которые должны вести других, — в положение
человека, который идет и даже очень торопится, но забыл, куда именно.
Но мало и этого: начиная испытывать ослабление
сил и болезни, и глядя на болезни и старость, смерть других
людей, он замечает еще и то, что и самое его существование, в котором одном он чувствует настоящую, полную жизнь, каждым часом, каждым движением приближается к ослаблению, старости, смерти; что жизнь его, кроме того, что она подвержена тысячам случайностей уничтожения от других борющихся с ним существ и всё увеличивающимся страданиям, по самому свойству своему есть только не перестающее приближение к смерти, к тому состоянию, в котором вместе с жизнью личности наверное уничтожится всякая возможность какого бы то ни было блага личности.
С древнейших времен сказал себе это
человек, и это внутреннее противоречие жизни
человека с необычайной
силой и ясностью было выражено и Индийскими, и Китайскими, и Египетскими, и Греческими, и Еврейскими мудрецами, и с древнейших времен разум
человека был направлен на познание такого блага
человека, которое не уничтожалось бы борьбой существ между собою, страданиями и смертью.
Чаще и чаще просыпаются
люди к разумному сознанию, оживают в гробах своих, — и основное противоречие человеческой жизни, несмотря на все усилия
людей скрыть его от себя, со страшной
силой и ясностью становится перед большинством
людей.
Разум, та высшая способность
человека, необходимая для его жизни, которая дает ему, нагому, беспомощному
человеку, среди разрушающих его
сил природы, — и средства к существованию и средства к наслаждению, — эта-то способность отравляет его жизнь.
Человек вглядывается в это, в отдалении указываемое ему, благо и не в
силах видеть его, сначала не верит этому благу и возвращается назад к личному благу; но разумное сознание, которое указывает так неопределенно свое благо, так несомненно и убедительно показывает невозможность личного блага, что
человек опять отказывается от личного блага и опять вглядывается в это новое, указываемое ему благо.
Ложное познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои
силы на изучение животного существования прошедших и современных
людей и на изучение условий существования
человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
Мы видим, что то, что происходит в растении и животном, то происходит точно так же и в
человеке, говорят они, а потому мы заключаем, что всё то, что происходит в
человеке, и объяснится нам из того, что происходит в самом простом, видимом нам и подлежащем нашим опытам мертвом веществе, — тем более, что все особенности деятельности
человека находятся в постоянной зависимости от
сил, действующих в веществе.
Есть это движение в высоту, это большее и большее подчинение разуму, — и между двумя
силами и одной устанавливается отношение и совершается большее или меньшее движение по равнодействующей, поднимающей существование
человека в область жизни.
«Невозможно полагать благо в трудах и страдании для другого», а стоит
человеку отдаться этому чувству сострадания, — и наслаждения личности теряют для него смысл, и
сила жизни его переходит в труды и страдания для блага других, и страдания и труды становятся для него благом.
Происходит это от того, что
человек простой, так называемый необразованный, всю жизнь свою работавший телом, не извратил свой разум и удержал его во всей чистоте и
силе.
Страдания
человека начинаются только тогда, когда он употребляет
силу своего разума на усиление и увеличение до бесконечных пределов разростающихся требований личности для того, чтобы скрыть от себя требования разума.
Если
человек может отказывать требованиям самой малой любви настоящего во имя требования самой большой любви будущего, то разве не ясно, что такой
человек, если бы он всеми
силами и желал этого, никогда не будет в состоянии взвесить, на сколько он может отказывать требованиям настоящего во имя будущего, и потому, не будучи в
силах решить этого вопроса, всегда выберет то проявление любви, которое будет приятно для него, т. е. будет действовать не во имя любви, а во имя своей личности.
Возможность истинной любви начинается только тогда, когда
человек понял, что нет для него блага его животной личности. Только тогда все соки жизни переходят в один облагороженный черенок истинной любви, разростающийся уже всеми
силами ствола дичка животной личности. Учение Христа и есть прививка этой любви, как Он и сам сказал это. Он сказал, что Он, Его любовь, есть та одна лоза, которая может приносить плод, и что всякая ветвь, не приносящая плода, отсекается.
Только когда
человек отдает другому не только свое время, свои
силы, но когда он тратит свое тело для любимого предмета, отдает ему свою жизнь — только это мы признаем все любовью и только в такой любви мы все находим благо, награду любви.
Им кажется, что существования
людей бывают более и менее хорошие, счастливые; существование бедного работника пли больного
человека, говорят они, дурное, несчастливое; существование богача или здорового
человека хорошее, счастливое; и они все
силы разума своего напрягают на то, чтобы избежать дурного, несчастливого, бедного и болезненного существования и устроить себе хорошее, богатое и здоровое, счастливое.
Совершается удивительное дело.
Люди, огромное количество
людей, имеющих возможность разумной и любовной жизни, находятся в положении тех баранов, которых вытаскивают из горящего дома, а они, вообразив, что их хотят бросить в огонь, все
силы свои употребляют на борьбу с теми, которые хотят спасти их.
Внешний мир действует на всех
людей одинаково, но впечатления
людей, поставленных даже в совершенно тожественные условия, до бесконечности разнообразны, и по числу получаемых и могущих быть дробимыми до бесконечности впечатлений, и по
силе их.
Христос умер очень давно, и плотское существование Его было короткое, и мы не имеем ясного представления о Его плотской личности, но
сила Его разумно-любовной жизни, Его отношение к миру — ничье иное, действует до сих пор на миллионы
людей, принимающих в себя это Его отношение к миру и живущих им.
Мой брат умер вчера или тысячу лет тому назад, и та самая
сила его жизни, которая действовала при его плотском существовании, продолжает действовать во мне и в сотнях, тысячах, миллионах
людей еще сильнее, несмотря на то, что видимый мне центр этой
силы его временного плотского существования исчез из моих глаз.
Довольно мне знать, что если всё то, чем я живу, сложилось из жизни живших прежде меня и давно умерших
людей и что поэтому всякий
человек, исполнявший закон жизни, подчинивший свою животную личность разуму и проявивший
силу любви, жил и живет после исчезновения своего плотского существования в других
людях, — чтобы нелепое и ужасное суеверие смерти уже никогда более не мучило меня.
На
людях, оставляющих после себя
силу, продолжающую действовать, мы можем наблюдать и то, почему эти
люди, подчинив свою личность разуму и отдавшись жизни любви, никогда не могли сомневаться и не сомневались в невозможности уничтожения жизни.
Но зачем же одни проходят быстро, а другие медленно? Зачем старик, засохший, закостеневший нравственно, неспособный, по нашему взгляду, исполнять закон жизни — увеличение любви — живет, а дитя, юноша, девушка,
человек во всей
силе душевной работы, умирает, — выходит из условий этой плотской жизни, в которой, по нашему представлению, он только начинал устанавливать в себе правильное отношение к жизни?
Мучения боли действительно ужасны для
людей, положивших свою жизнь в плотском существовании. Да как же им и не быть ужасными, когда та
сила разума, данная
человеку для уничтожения мучительности страданий, направлена только на то, чтобы увеличивать ее?