Неточные совпадения
Притом же, несмотря
на то,
что в темноте я
не мог рассмотреть его хорошенько, ямщик мой почему-то мне
не нравился и
не внушал к себе доверия.
Он сидел совершенно посередине, с ногами, а
не сбоку, роста был слишком большого, голос у него был ленивый, шапка какая-то
не ямская — большая, раскачивающаяся в разные стороны; да и понукал он лошадей
не так, как следует, а держа вожжи в обеих руках, точно как лакей, который сел
на козлы за кучера, и, главное,
не доверял я ему почему-то за то,
что у него уши были подвязаны платком.
— Пошта бежит, — сказал мой ямщик, когда передняя из трех троек поравнялась с нами. — А
что дорога? проехать можно? — крикнул он заднему из ямщиков; но тот только крикнул
на лошадей и
не отвечал ему.
— Как же! поймает! — сказал мой ямщик
на того, который побежал ловить лошадей. — Уж коли к лошадям
не пошла, значит — оголтелая лошадь, туда заведет,
что и…
не выйдет.
Я стал его расспрашивать, откуда и как и
что он, и скоро узнал,
что он земляк мне, тульский, господский, из села Кирпичного,
что у них земель мало стало и совсем хлеб рожать перестали земли с самой холеры,
что их в семье два брата, третий в солдаты пошел,
что хлеба до рождества недостает и живут заработками,
что меньшой брат хозяин в дому, потому
что женатый, а сам он вдовец;
что из их сел каждый год сюда артели ямщиков ходят,
что он хоть
не езжал ямщиком, а пошел
на почту, чтоб поддержка брату была,
что живет здесь, слава богу, по сто двадцать рублей ассигнациями в год, из которых сто в семью посылает, и
что жить бы хорошо, да «кульеры оченно звери, да и народ здесь все ругатель».
Видно было,
что несмотря
на то,
что он был очень трусоват, —
на миру и смерть красна, — он совершенно стал спокоен с тех пор, как нас было много и
не он должен был быть руководителем и ответчиком.
Проехав еще несколько времени, я увидел, как мне показалось, далеко,
на самом горизонте, черную длинную двигавшуюся полосу; но через минуту мне уже ясно стало,
что это был тот же самый обоз, который мы обгоняли. Точно так же снег засыпал скрипучие колеса, из которых некоторые
не вертелись даже; точно так же люди все спали под рогожами; и так же передовая пегая лошадь, раздувая ноздри, обнюхивала дорогу и настороживала уши.
Так как я,
не ночуя, ехал уже шестую сотню верст, несмотря
на то,
что меня очень интересовал исход нашего плутанья, я невольно закрывал глаза и задремывал.
Одно,
что я видел ясно, — это были мои сани, лошади, ямщик и три тройки, ехавшие впереди: первая — курьерская, в которой все так же
на облучке сидел один ямщик и гнал крупной рысью; вторая, в которой, бросив вожжи и сделав себе из армяка затишку, сидели двое и
не переставая курили трубочку,
что видно было по искрам, блестевшим оттуда; и третья, в которой никого
не видно было и, предположительно, ямщик спал в середине.
Сам же тот, который советовал,
не только
не отпрягал пристяжной или
не ходил по снегу искать дороги, но носу
не высовывал из-за своего армяка, и когда Игнашка-передовой
на один из советов его крикнул, чтобы он сам ехал передом, когда знает, куда ехать, то советчик отвечал,
что когда бы он
на курьерских ездил, то и поехал бы и вывел бы как раз
на дорогу.
Все вокруг меня было так прекрасно, и так сильно действовала
на меня эта красота,
что мне казалось, я сам хорош, и одно,
что мне досадно было, это то,
что никто
не удивляется мне.
Мне непонятно, как же он утонул, а вода все так же гладко, красиво, равнодушно стоит над ним, блестя золотом
на полуденном солнце; и мне кажется,
что я ничего
не могу сделать, никого
не удивлю, тем более
что весьма плохо плаваю; а мужик уже через голову стаскивает с себя рубашку и сейчас бросится.
Народ все сбегается, толпа становится больше и больше, бабы держатся друг за друга; но никто
не подает помощи. Те, которые только
что приходят, подают советы, ахают и
на лицах выражают испуг и отчаянье; из тех же, которые собрались прежде, некоторые садятся, устав стоять,
на траву, некоторые возвращаются. Старуха Матрена спрашивает у дочери, затворила ли она заслонку печи; мальчишка в отцовском сюртуке старательно бросает камешки в воду.
Я открываю глаза. Все тот же несносный колеблющийся снег мерещится в глазах, те же ямщики и лошади, но подле себя я вижу какие-то сани. Мой ямщик догнал Игната, и мы довольно долго едем рядом. Несмотря
на то,
что голос из других саней советует
не брать меньше полуштофа, Игнат вдруг останавливает тройку.
Действительно, страшно было видеть,
что метель и мороз все усиливаются, лошади слабеют, дорога становится хуже, и мы решительно
не знаем, где мы и куда ехать,
не только
на станцию, но к какому-нибудь приюту, — и смешно и странно слышать,
что колокольчик звенит так непринужденно и весело и Игнатка покрикивает так бойко и красиво, как будто в крещенский морозный солнечный полдень мы катаемся в праздник по деревенской улице, — и главное, странно было думать,
что мы всё едем, и шибко едем, куда-то прочь от того места,
на котором находились.
Все время, пока Игнат ходил, — а это продолжалось так долго,
что я даже боялся, как бы он
не заблудился, — советчик говорил мне самоуверенным, спокойным топом, как надо поступать во время метели, как лучше всего отпрячь лошадь и пустить,
что она, как бог свят, выведет, или как иногда можно и по звездам смотреть, и как, ежели бы он передом ехал, уж мы бы давно были
на станции.
—
Что мне ходить! я так знаю. Игнат рассердился, видно: он,
не отвечая, вскочил
на облучок и погнал дальше.
Меня ужасно удивило,
что мы ехали целую ночь
на одних лошадях двенадцать часов,
не зная куда и
не останавливаясь, и все-таки как-то приехали.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька,
что состояние мое было весьма печальное, но, уповая
на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к
чему же тут соленые огурцы и икра?
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже
на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да
на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать
на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Один из них, например, вот этот,
что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись без того, чтобы, взошедши
на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких,
что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!..
Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…