А так как этому большинству народа нет причины и выгоды лишать себя блага любовной жизни, допуская в нее
возможность насилия, то среди этих людей, не развращенных ни властью, ни богатством, ни цивилизацией, и должна бы начаться та перемена строя, которую требует совершившееся уяснение христианской истины.
Неточные совпадения
Но как ни несправедливо то, что они говорят, понятно, что они могут говорить так, потому что уничтожение
насилия не только лишает их
возможности жить так, как они живут, но и обличает всю давнишнюю несправедливость и жестокость их жизни.
Исповедание христианства в его истинном значении, включающем непротивление злу
насилием, освобождает людей от всякой внешней власти. Но оно не только освобождает их от внешней власти, оно вместе с тем дает им
возможность достижения того улучшения жизни, которого они тщетно ищут через изменение внешних форм жизни.
Казалось бы, должно быть ясно, что только истинное христианство, исключающее
насилие, дает спасение отдельно каждому человеку и что оно же одно дает
возможность улучшения общей жизни человечества, но люди не могли принять его до тех пор, пока жизнь по закону
насилия не была изведана вполне, до тех пор, пока поле заблуждений, жестокостей и страданий государственной жизни не было исхожено по всем направлениям.
Только освободись люди нашего мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на
насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без
возможности исключений и
насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.
Но ведь вопрос о том, что̀ я должен сделать для противодействия совершаемому на моих глазах
насилию, основывается всё на том же грубом суеверии о
возможности человека не только знать будущее, но и устраивать его по своей воле. Для человека, свободного от этого суеверия, вопроса этого нет и не может быть.
Так что на вопрос о том, что делать человеку при виде совершаемых злодейств одного или многих людей, ответ человека, свободного от суеверия
возможности знания будущего состояния людей и
возможности устройства такого состояния
насилием, только один: поступать с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой.
Так что стоит только человеку в мыслях хоть на время освободиться от того ужасного суеверия
возможности знания будущего устройства общества, оправдывающего всякого рода
насилия для этого устройства, и искренно и серьезно посмотреть на жизнь людей, и ему ясно станет, что признание необходимости противления злу
насилием есть не что иное, как только оправдание людьми своих привычных, излюбленных пороков: мести, корысти, зависти, честолюбия, властолюбия, гордости, трусости, злости.
Стоит только упомянуть об учении Христа, воспрещающем противление злу
насилием, и люди, принадлежащие к привилегированному, в сравнении с чернорабочими, сословию, и верующие и неверующие, только иронически улыбнутся на такое упоминание, как будто положение о
возможности непротивления злу
насилием есть такая очевидная нелепость, про которую нельзя и говорить серьезным людям.
Но все-таки все люди, жизнь которых непосредственно основана на
насилии, хотя и не одинаково презрительно, но всегда отрицательно относятся к мысли о
возможности приложения к жизни учения о непротивлении злу
насилием.
Но как ни странно кажется мне ослепление людей, верящих в необходимость, неизбежность
насилия, как ни неотразимо очевидна для меня неизбежность непротивления, не разумные доводы убеждают меня и могут неотразимо убедить людей в истине непротивления, убеждает только сознание человеком своей духовности, основное выражение которого есть любовь. Любовь же, истинная любовь, составляющая сущность души человека, та любовь, которая открыта учением Христа, исключает
возможность мысли о каком бы то ни было
насилии.
Неточные совпадения
К. Леонтьев не только не верит в
возможность царства правды и справедливости на земле, но он и не хочет осуществления правды и справедливости, предполагая, что в таком царстве не будет красоты, которая всюду для него связана с величайшими неравенствами, несправедливостями,
насилиями и жестокостями.
Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода,
насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера в
возможность окончательного социального устроения человечества и в верховное могущество науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом.
Они далеки еще до того, чтобы понять наши потребности, и едва ли есть какая-нибудь
возможность втолковать им, что каторжных ловят, лишают свободы, ранят и иногда убивают не из прихоти, а в интересах правосудия; они видят в этом лишь
насилие, проявление зверства, а себя, вероятно, считают наемными убийцами.
Несколько мужчин и несколько женщин (в числе последних и Лиза Бахарева) решились сойтись жить вместе, распределив между собою обязанности хозяйственные и соединивши усилия на добывание работ и составление общественной кассы, при которой станет возможно достижение высшей цели братства: ограждение работающего пролетариата от произвола, обид и
насилий тучнеющего капитала и разубеждение слепотствующего общества живым примером в
возможности правильной организации труда, без антрепренеров — капиталистов.
Только при упразднении
насилия христианское общественное мнение перестанет извращаться, получит
возможность беспрепятственного распространения, и люди не будут направлять свои силы на то, что не нужно им, а направят их на ту одну духовную силу, которая движет ими.