Неточные совпадения
Это не было методическое исследование богословия и текстов Евангелий, — это было мгновенное устранение всего того, что скрывало смысл
учения, и мгновенное озарение
светом истины.
Философия, наука, общественное мнение говорят:
учение Христа неисполнимо потому, что жизнь человека зависит не от того
света разума, которым он может осветить самую эту жизнь, а от общих законов, и потому не надо освещать эту жизнь разумом и жить согласно с ним, а надо жить, как живется, твердо веруя, что по законам прогресса исторического, социологического и других после того, как мы очень долго будем жить дурно, наша жизнь сделается сама собой очень хорошей.
Но положим, что слова Христа о страшном суде и совершении века и другие слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что
учение его о
свете жизни, о царстве бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что жизнь истинная есть только жизнь сына человеческого по воле отца. Это тем легче допустить, что
учение о жизни истинной по воле отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
Основа веры, по
учению Христа, есть
свет.
Для того, кто понял
учение Христа, не может быть вопроса об утверждении веры. Вера, по
учению Христа, зиждется на
свете истины. Христос нигде не призывает к вере в себя; он призывает только к вере в истину.
Учение Христа, по церковным толкованиям, представляется как для мирских людей, так и для монашествующих не
учением о жизни — как сделать ее лучше для себя и для других, а
учением о том, во что надо верить светским людям, чтобы, живя дурно, все-таки спастись на том
свете, а для монашествующих — тем, как для себя сделать эту жизнь еще хуже, чем она есть.
Но пришло время и
свет истинного
учения Христа, которое было в Евангелиях, несмотря на то, что церковь, чувствуя свою неправду, старалась скрывать его (запрещая переводы Библии), — пришло время, и
свет этот через так называемых сектантов, даже через вольнодумцев мира проник в народ, и неверность
учения церкви стала очевидна людям, и они стали изменять свою прежнюю, оправданную церковью жизнь на основании этого помимо церкви дошедшего до них
учения Христа.
Церковь пронесла
свет христианского
учения о жизни через 18 веков и, желая скрыть его в своих одеждах, сама сожглась на этом
свете.
Этот новый процесс состоит в том, чтобы сознательно принять те истины
учения христианского, которые прежде бессознательно вливались в человечество через орган церкви и, которыми теперь живо еще человечество. Люди должны вновь поднять тот
свет, которым они жили, но который скрыт был от них, и высоко поставить его перед собою и людьми и сознательно жить этим
светом.
Времена Простаковых и Скотининых миновались давно. Пословица:
ученье свет, а неученье тьма, бродила уже по селам и деревням вместе с книгами, развозимыми букинистами.
Народные чтения, читальни, издание дешевых книг, распространение в народе здравых понятий о том, что
ученье свет, а неученье тьма — везде сумел приютиться Тебеньков и во всем дает чувствовать о своем присутствии.
Конечно, есть и другая пословица: «
Ученье свет, а неученье тьма», — но тут, очевидно, говорится о настоящем ученье, то есть о таком, которое…
Неточные совпадения
—
Учение —
свет, — не очень остроумно напомнил Самгин.
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие книги и сочинения, в разных частях
света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения,
учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
Лиза, давно отбившаяся от семьи и от прежнего общества, сделала из себя многое для практики того социального
учения, в котором она искала исхода из лабиринта сложных жизненных условий, так или иначе спутавших ее вольную натуру с первого шага в
свет и сделавших для нее эту жизнь невыносимою.
Зная, что Еспер Иваныч
учение и образование предпочитает всему на
свете, княгиня начала, по преимуществу, свою воспитанницу учить, и что эти операции совершались над ней неупустительно и в обильном числе, мы можем видеть из последнего письма девушки.
— Конечно, мы хоть и рабы, — продолжал Григорий Васильев, — а тоже чувствовали, как их девичий век проходил: попервоначалу
ученье большое было, а там скука пошла; какое уж с маменькой старой да со скупой развлеченье может быть?.. Только
свету и радости было перед глазами, что князь один со своими лясами да балясами… ну, и втюрилась, по нашему, по-деревенски сказать.