Неточные совпадения
А между тем догматы и вытекающие из них обязанности
христианина определялись самым ясным, отчетливым образом; об исполнении же
учения говорилось в самых неясных, туманных, мистических выражениях.
Поставить машину, затопить паровик, пустить в ход, но не надеть передаточного ремня — это самое сделано с
учением Христа, когда стали учить, что можно быть
христианином, не исполняя положения о непротивлении злу.
И я читаю всё
учение, читаю эти слова: не судите, и не будете судимы, не осуждайте, и не будете осуждены, прощайте, и будете прощены, признаю, что это слово бога, и говорю, что это значит то, что не надо заниматься сплетнями и злословием, и продолжаю считать суды христианским учреждением и себя судьей и
христианином.
Недавно у меня была в руках поучительная в этом отношении переписка православного славянофила с христианином-революционером. Один отстаивал насилие войны во имя угнетенных братьев-славян, другой — насилие революции во имя угнетенных братьев — русских мужиков. Оба требуют насилия, и оба опираются на
учение Христа.
Нельзя отрицать, и все
христиане всегда признавали это, что главное содержание
учения Христа есть
учение о жизни людей: как надо жить людям между собою.
Как может
христианин, исповедующий божественность Христа и его
учения, как бы он ни понимал его, говорить, что он хочет верить и не может? Сам бог, придя на землю, сказал: вам предстоят вечные мучения, огонь, вечная тьма кромешная, и вот спасенье вам — в моем
учении и исполнении его. Не может такой
христианин не верить в предлагаемое спасенье, не исполнять его и говорить: «помоги моему неверию».
Иудеи требуют того же, что требуют церковные
христиане, чего-нибудь такого, что заставило бы их внешним образом поверить в
учение Христа.
Ужасно сказать (но мне иногда кажется): не будь вовсе
учения Христа с церковным
учением, выросшим на нем, то те, которые теперь называются
христианами, были бы гораздо ближе к
учению Христа, т. е. к разумному
учению о благе жизни, чем они теперь.
И пусть не говорят, что это — так в гнилой Западной Европе; наша Россия своими миллионами рационалистов-христиан, образованных и необразованных, отбросивших церковное
учение, бесспорно доказывает, что она, в смысле отпадения от церкви, слава богу, гораздо гнилее Европы.
Чтобы дать удовлетворение взбунтовавшейся черни и сделать затруднительным положение патриарха, правитель тотчас же позвал одного из своих приближенных, велел ему взять в руки букет цветов и идти к христианскому патриарху с поручением рассказать ему все, что случилось, и вопросить его: действительно ли есть в
учении христиан такое уверение, что по вере их гора может сдвинуться и идти в воду?
Неточные совпадения
Я верю в истину и справедливость этого
учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный
христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать: такова моя вера» [См.: А. Воронский. «Желябов».
Очень много было говорено по случаю моей книги о том, как я неправильно толкую те и другие места Евангелия, о том, как я заблуждаюсь, не признавая троицы, искупления и бессмертия души; говорено было очень многое, но только не то одно, что для всякого
христианина составляет главный, существенный вопрос жизни: как соединить ясно выраженное в словах учителя и в сердце каждого из нас
учение о прощении, смирении, отречении и любви ко всем: к ближним и к врагам, с требованием военного насилия над людьми своего или чужого народа.
Предположение это ложно, потому что совершенство, указываемое
христианам, — бесконечно и никогда не может быть достигнуто; и Христос дает свое
учение, имея в виду то, что полное совершенство никогда не будет достигнуто, но что стремление к полному, бесконечному совершенству постоянно будет увеличивать благо людей и что благо это поэтому может быть увеличиваемо до бесконечности.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для
христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может
христианин, оставаясь
христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может
христианин, оставаясь
христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может
христианин, оставаясь
христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных
учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Первый самый грубый способ ответа состоит в смелом утверждении того, что насилие не противоречит
учению Христа, что оно разрешено и даже предписано
христианам Ветхим и Новым Заветом.