Любовь христианина должна быть подобна любви божией, но любовь божия ограничивает и наказывает злотолько в той мере, в какой оно остается более или менее безвредным для славы божией и для спасения ближнего; в противном случае должно ограничивать и
наказывать зло, что особенно возлагается на начальство» (Толковое Евангелие архим.
Неточные совпадения
Суды не прощают, а
наказывают, делают не добро, а
зло тем, которых они называют врагами общества.
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. — Грех ли
наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое
зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я не поверил своим глазам.
Неточные совпадения
И смерть, как единственное средство восстановить в его сердце любовь к ней,
наказать его и одержать победу в той борьбе, которую поселившийся в ее сердце
злой дух вел с ним, ясно и живо представилась ей.
Так выяснилась ему теперь мысль о том, что единственное и несомненное средство спасения от того ужасного
зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни
наказывать ни исправлять других людей.
Я, конечно, грубо выражаю то детское различие между богами, которое, помню, тревожно раздвояло мою душу, но дедов бог вызывал у меня страх и неприязнь: он не любил никого, следил за всем строгим оком, он прежде всего искал и видел в человеке дурное,
злое, грешное. Было ясно, что он не верит человеку, всегда ждет покаяния и любит
наказывать.
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в праве судить и
наказывать, обличение
зла и неправды всякого государства и власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
Наказывать по долгу службы и присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе отвращение и ужас, отдаленность места служения, ничтожное жалованье, скука, постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые расчеты, дрязги, а главное, сознание своего полного бессилия в борьбе с окружающим
злом, — всё это, взятое вместе, всегда делало службу по управлению каторгой и ссылкой исключительно тяжелой и непривлекательной.