Сердце мое говорит ясно, внятно: не казните; наука говорит: не казните, чем больше казните —
больше зла; разум говорит: не казните, злом нельзя пресечь зла.
Неточные совпадения
С тех первых пор детства почти, когда я стал для себя читать Евангелие, во всем Евангелии трогало и умиляло меня
больше всего то учение Христа, в котором проповедуется любовь, смирение, унижение, самоотвержение и возмездие добром за
зло.
Смущало меня
больше всего то, что всё
зло людское — осуждение частных людей, осуждение целых народов, осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, всё это оправдывалось церковью.
И так как слова эти принято понимать только как осуждение на словах ближнего, то является затруднение: как не осуждать?
Зло нельзя не осуждать. И потому все толкования вертятся на том, что можно и что нельзя осуждать. Говорится о том, что для служителей церкви это нельзя понимать как запрещение судить, что сами апостолы судили (Златоуст и Феофилакт). Говорится о том, что, вероятно, этим словом Христос указывает на иудеев, которые обвиняли ближних в малых грехах, а сами делали
большие.
Говорится о том, как трудно любить врагов —
злых людей, и
большею частью делаются поправки к словам Христа; говорится, что нельзя любить врагов, а можно не желать и не делать им
зла.
Он дает благо тем, которые во
зле; но тем, которые уверились, что они имеют гораздо
больше того, что дает Христос, учение его ничего не может дать.
Как бы
зол ни был хозяин, он будет кормить работника так же, как будет кормить ту лошадь, которая работает на него, будет кормить так, чтобы работник мог сработать как можно
больше, т. е. будет содействовать тому самому, что составляет благо человека.
Я знаю теперь, что
большая доля
зла людей происходит оттого, что они, вместо того чтобы отдавать свой труд другим, не только не отдают его, но сами лишают себя всякого труда и насилием отбирают труд других.
Вспоминая теперь всё то
зло, которое я делал себе и людям, и всё
зло, которое делали другие, я вижу, что
большая доля
зла происходила оттого, что мы считали возможным защитой обеспечить и улучшить свою жизнь.
Этим разговор и кончился. После Лаптева на Раису Павловну посыпались визиты остальных приспешников: явились Перекрестов с Летучим, за ними сам генерал Блинов. Со всеми Раиса Павловна обошлась очень любезно, помятуя турецкую пословицу, что один враг сделает
больше зла, чем сто друзей добра.
Вдруг ему почудилось, что сзади его кто-то схватил за халатик;
большой злой мальчик стоял подле и вдруг треснул его по голове, сорвал картуз, а сам снизу поддал ему ножкой.
— О боже мой! Но каким же образом можно отделить, особенно в деле любви, душу от тела? Это как корни с землей: они ее переплетают, а она их облепляет, и я именно потому не позволяю себе переписки, чтоб не делать девушке еще
большего зла.
Неточные совпадения
Громада разошлась спокойно, но бригадир крепко задумался. Видит и сам, что Аленка всему
злу заводчица, а расстаться с ней не может. Послал за батюшкой, думая в беседе с ним найти утешение, но тот еще
больше обеспокоил, рассказавши историю об Ахаве и Иезавели.
«Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть
больше не на что, когда гадко смотреть на всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Всё неправда, всё ложь, всё обман, всё
зло!..»
Некоторые из тех самых мужиков, которые
больше всех с ним спорили за сено, те, которых он обидел, или те, которые хотели обмануть его, эти самые мужики весело кланялись ему и, очевидно, не имели и не могли иметь к нему никакого
зла или никакого не только раскаяния, но и воспоминания о том, что они хотели обмануть его.
За нею шел человек с
большими усами, в венгерке, довольно хорошо одетый для лакея; в его звании нельзя было ошибиться, видя ухарскую замашку, с которой он вытряхивал
золу из трубки и покрикивал на ямщика.
Зло порождает
зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого; идея
зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось
больше идей, тот
больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.