Неточные совпадения
— Mнe Мика говорил, что вы заняты в тюрьмах. Я очень
понимаю это, — говорила она Нехлюдову. — Мика (это был ее толстый муж, Масленников) может иметь другие недостатки, но вы знаете, как он добр. Все эти несчастные заключенные — его
дети. Он иначе не смотрят на них. Il est d’une bonté [Он так добр…]…
Ребенок, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами, было существо совершенно чуждое отцу, в особенности потому, что оно было ведено совсем не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание и даже нежелание
понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь дома очень тяжелою. Так что семейная жизнь оказалась еще более «не то», чем служба и придворное назначение.
Как ни тяжело мне было тогда лишение свободы, разлука с
ребенком, с мужем, всё это было ничто в сравнении с тем, что я почувствовала, когда
поняла, что я перестала быть человеком и стала вещью.
Впрочем, что же
поймет ребенок, а если и поймет, то, пока она позовет отца, я уже буду на пустыре, за стеной, или…
— Мари, это такая прелесть! — сказала она. — Как она умеет
понимать детей. Она как будто только душу их видит. Вчера, например, Митинька стал капризничать…
Неточные совпадения
Левин в душе осуждал это и не
понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать
детей.
Кроме того, тотчас же по нескольким словам Дарья Александровна
поняла, что Анна, кормилица, нянька и
ребенок не сжились вместе и что посещение матерью было дело необычайное.
— Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом? Всё равно (Алексей Александрович
понял, что значило это «всё равно»), она
ребенок, и его уморят. — Она позвонила и велела принести
ребенка. — Я просила кормить, мне не позволили, а теперь меня же упрекают.
Если я не
понимаю, я виноват, или я глупый или дурной мальчик», думал
ребенок; и от этого происходило его испытующее, вопросительное, отчасти неприязненное выражение, и робость, и неровность, которые так стесняли Вронского.
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужого
ребенка. Что он
понимает в любви к
детям, в моей любви к Сереже, которым я для него пожертвовала? Но это желание сделать мне больно! Нет, он любит другую женщину, это не может быть иначе».