Неточные совпадения
В душе Нехлюдова
в этот последний проведенный у тетушек день, когда свежо было воспоминание ночи, поднимались и
боролись между собой два чувства: одно — жгучие, чувственные воспоминания животной любви, хотя и далеко не давшей того, что она обещала, и некоторого самодовольства достигнутой цели; другое — сознание того, что им сделано что-то очень дурное, и что это дурное нужно поправить, и поправить не для нее, а для себя.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя левой рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел на ее пригнувшуюся к столу спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и
в душе его
боролись два чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и жалости к ней, страдающей, и последнее чувство победило.
Неточные совпадения
В душе его
боролись желание забыть теперь о несчастном брате и сознание того, что это будет дурно.
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то…
в старости силы падают и перестают
бороться с жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я думаю, — скорее признак силы… Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… Это грусть
души, вопрошающей жизнь о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
Снегурочка, обманщица, живи, // Люби меня! Не призраком лежала // Снегурочка
в объятиях горячих: // Тепла была; и чуял я у сердца, // Как сердце
в ней дрожало человечье. // Любовь и страх
в ее
душе боролись. // От света дня бежать она молила. // Не слушал я мольбы — и предо мною // Как вешний снег растаяла она. // Снегурочка, обманщица не ты: // Обманут я богами; это шутка // Жестокая судьбы. Но если боги // Обманщики — не стоит жить на свете!
И всегда
в русской
душе боролись два начала, восточное и западное.
Но это уже была не просьба о милостыне и не жалкий вопль, заглушаемый шумом улицы.
В ней было все то, что было и прежде, когда под ее влиянием лицо Петра искажалось и он бежал от фортепиано, не
в силах
бороться с ее разъедающей болью. Теперь он одолел ее
в своей
душе и побеждал
души этой толпы глубиной и ужасом жизненной правды… Это была тьма на фоне яркого света, напоминание о горе среди полноты счастливой жизни…