«Ничто так не поддерживает, как обливание водою и гимнастика», подумал он, ощупывая левой рукой с золотым кольцом на безымяннике напруженный бисепс правой. Ему оставалось еще сделать мулинэ (он всегда делал эти два движения перед долгим
сидением заседания), когда дверь дрогнула. Кто-то хотел отворить ее. Председатель поспешно положил гири на место и отворил дверь.
У четвертых ворот, мимо которых проходил Нехлюдов, его остановили со скрипом выезжающие из ворот телеги, высоко наложенные ушлепанным навозом с наложенной на него рогожкой для
сидения.
Городовой, дворники и конвойный подняли умирающего, понесли к пролетке и посадили на
сиденье. Но он не мог сам держаться: голова его заваливалась назад, и всё тело съезжало с сиденья.
— Ничего, ваше благородие, я так довезу, — сказал городовой, твердо усаживаясь рядом с умирающим на
сиденье и обхватывая его сильной правой рукой под мышку.