Неточные совпадения
— Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты
дома, точил бы свои веретена», — сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. — Cela nous convient à merveille. [Это к нам
идет удивительно.] Уж на что́ Суворова — и того расколотили, à plate couture, [
в дребезги,] а где у нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Я вас спрашиваю,] — беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел
в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно-поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами,
пошел чрез длинный корридор на заднюю половину
дома, к старшей княжне.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушило стройного порядка, по которому
шла жизнь
в доме старого князя.
Въехав
в деревню, он слез с лошади и
пошел к первому
дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что-нибудь и привесть
в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого
дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Проехав с полверсты
в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного
дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дорога спускались под гору, и по обеим
шли войска.
Пьер
в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И
в Петербурге, и
в Москве
дом их постоянно бывал полон гостями.
В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не
пошел в спальню, а остался
в своем огромном, отцовском кабинете,
в том самом,
в котором умер граф Безухов.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда
в полной исправности ожидавшую его
в доме его отца, и сам
пошел в детскую.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по-двое, по-трое,
в раскрытых полуразоренных
домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта не было), кто невинными играми —
в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны
шло плохо.
Как только Ростов вошел
в двери
дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором
шел русский фельдшер.
И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо
в кармане,
пошел прямо к
дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица», думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. — «Упаду
в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он
пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем
дома.
— Уварку
посылал послушать на заре, — сказал его бас после минутного молчанья, — сказывал,
в Отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми
в Отрадненский лес, который был за две версты от
дома и который был небольшое отъемное место.)
Никто
в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не
послать их куда-нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Чтó бы мне сделать? Куда бы мне
пойти?» думала Наташа, медленно
идя по коридору.
Соня вышла
в коридор, чтоб итти
в амбар. Николай поспешно
пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно
в доме было душно от столпившегося народа.
Но посетители не думали о том, что кроме этих двух-трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа
в сутки, во время которых
шла тайная внутренняя жизнь
дома.
На другой день после отъезда Николушки, старый князь утром оделся
в полный мундир и собрался ехать к главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он,
в мундире и всех орденах, вышел из
дома и
пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья сидела у окна, прислушиваясь к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
— Ты вздор-то оставь, и народу скажи, чтобы собирались из
домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не
пошел к ней, а остался на деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из
дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками,
в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее.
В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно,
в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
— Да, да, — рассеянно сказал князь Андрей. — Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, — начал он опять, — я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой
дом и
идут разорить Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали
в Тильзите.
Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда негодное оружие пьяному сброду, то поднимал образà, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие
в Москве, то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой
дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал
славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял
в городе г-жу Обер-Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти
в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтоб отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека, и сам уезжал
в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал
в альбомы по-французски стихи о своем участии
в этом деле, [Je suis né Tartare. Je voulus être Romain. Les Français m’appelèrent barbare. Les Russes — Georges Dandin.
Пети не было
дома (он
пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти
в действующую армию).
— Да, да, знаю.
Пойдем,
пойдем… — сказал Пьер и вошел
в дом. Высокий, плешивый старый человек
в халате, с красным носом,
в калошах на босу ногу, стоял
в передней: увидав Пьера, он сердито пробормотал что-то и ушел
в коридор.
Сокольничье поле было пустынно. Только
в конце его, у богадельни и желтого
дома, виднелись кучки людей
в белых одеждах и несколько таких же людей, которые по одиночке
шли по полю, что-то крича и размахивая руками.
Солдаты-кавалеристы, входя
в оставленный со всем добром купеческий
дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, всё-таки
шли рядом занимать другой
дом, который им казался лучше.
Пьер повернулся назад и
пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево
в переулок и, пройдя три
дома, завернула направо
в ворота.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своею ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он
в первую минуту не узнал того места, с которого он
пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из
домов пожитками.
Представляется ли мне благом сохранение
в 12-м году
дома моего отца
в Москве, или
слава русских войск, или процветание Петербургского или других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение — прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, еще другие, более общие и недоступные мне цели.
— О,
пойду смотреть, — вскакивая сказал Пьер. — Ты знаешь, сказал он, останавливаясь у двери: отчего я особенно люблю эту музыку — они мне первые дают знать, что всё хорошо. Нынче еду: чем ближе к
дому, тем больше страх. Как вошел
в переднюю, слышу заливается Андрюша о чем-то, ну, значит, всё хорошо…
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» //
Идут селом — на улице // Одни ребята малые, //
В домах — старухи старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой
идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь,
в моем
дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело
в том — // Полтинник был замотан
в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними
в славе спорили // Дворянские
дома. //
Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
Шли долго ли, коротко ли, //
Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, // Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят, как остовы, // Убогие
дома. // Ненастной, поздней осенью // Так смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ
в полях — работает. // Заметив за селением // Усадьбу на пригорочке, //
Пошли пока — глядеть.