Неточные совпадения
— Ну, ну, хорошо! — сказал старый
граф, — всё горячится… Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж,
дай Бог, — прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что
дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить
графа, он всё-таки в день приезда пошел на половину отца.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его
дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать.
Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался
граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою
даму к ее месту, сделал последнее па́, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукою среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи.
— Я тебе скажу больше, — продолжал князь Василий, хватая ее за руку, — письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится, — князь Василий вздохнул,
давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится, — и вскроют бумаги
графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что-то друг другу; старый слуга, державший руку
графа, поднялся и обратился к
дамам.
Во время балов в доме
графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как
дамы в бальных туалетах, бриллиантах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения.
В Воскресенье на прошлой неделе
граф Илья Андреич
дал своему сыну 2000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы
дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед
графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли
графа, ясно понимая, что
граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают
давать работой и деньгами всё то, что́ они
дают у других, т. е. всё, что́ они могут
давать.
На другой день простившись только с одним
графом, не дождавшись выхода
дам, князь Андрей поехал домой.
«Он — военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может
дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной
графа Аракчеева.
— Я одного не понимаю, — продолжал старик, — кто будет землю пахать, коли им волю
дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю,
граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
— Да, да, хорошо, — скороговоркой заговорил
граф, — только уж извини, дружок, 20 тысяч я
дам, а вексель кроме того на 80 тысяч
дам. Так-то, поцелуй меня.
Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (чтó ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав
графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский
граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за две тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были
дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, — он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда-то туда, где всё было вздор и путаница.
Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне; те же дорогие подарки в имянины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты,
давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию
графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
— Вот, ma chère, умно, — подхватил расшевелившийся старый
граф. —
Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел
граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими
дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее,
дама оглянулась и, встретившись глазами с
графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и
дам, известных вольностью обращения.
Кроме того
граф Растопчин
дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу.
— Послушай,
граф, ты довел до того, что за дом ничего не
дают, а теперь и всё наше — детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на 100 тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри; вон напротив, у Лопухиных еще третьего дня всё до чиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя
дать еще сражения, и когда с разрешения
графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество, и жители до половины повыехали,
граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило
графа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько-нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером-гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным
графом Ростовым.
Когда
граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: — «как же вы обещали не оставлять Москвы, не
дав сраженья?» — Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена.