Неточные совпадения
Ты этого никогда не поймешь, — сказала она, обращаясь к Вере, — потому что ты никогда никого не
любила;
у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам де Жанлис!] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие — делать неприятности другим.
(Соня графиню и считала и называла матерью)… она скажет, что я порчу карьеру Николая,
у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей-Богу… (она перекрестилась) я так
люблю и ее, и всех вас, только Вера одна…
— Слушай, — сказал он, — о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и
люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни
у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход, Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде
любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно
у князя Василия — в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
У m-lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самою, которую она
любила повторять в своем воображении.
— Ах, братец мой! Голова кругом идет, — сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. — Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка
у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это
любят.
— В том, что ты женился не
любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, — и ему живо представилась та минута после ужина
у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: «Je vous aime».
— Нѐчего мне понимать! — с упорным своевольством кричала Наташа, — он злой и без чувств. Вот ведь я же
люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё-таки его
люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать;
у него всё назначено, а я этого не
люблю. Денисова…
У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона
любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло.
— И я
люблю ее, потому что
у нее характер рассудительный — очень хороший. Вот другая ее сестра — одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… — продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
— Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так
любить, — говорил князь Андрей. — Это совсем не то чувство, которое было
у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна — она и там всё счастье, надежда, свет; другая половина — всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
— А вот как, — отвечал Николай. — Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не
люблю Анну Михайловну и не
люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! — и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена
у старого графа.
— Это
у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку,
люблю, — сказал дядюшка. —
У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой — охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка
любил слушать эту музыку.
— Ты о чем думал теперь, Николинька? — спросила Наташа. — Они
любили это спрашивать друг
у друга.
— Чтó ж, если б я
любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтоб я пожертвовал чувством и честью для состояния? — спросил он
у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
— Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только
у человека, который
любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей...
— Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, — говорила она сыну, — не могу тебе описать! Да, и кто может не
любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! — Она замолкала на минуту. — И как мне жалко ее maman, — продолжала она, — нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (
у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
У кутил,
у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и
у магдалин-женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много
любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
— Я этих модных церквей не
люблю, — говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. — Везде Бог один. Поп
у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не
люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна
любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали
у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
— Я тебе говорила, — отвечала Наташа, — что
у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его
люблю!
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого видимо не
любила Мальвинцева, и расспросив о том, чтò Николай знал о князе Андрее, который тоже видимо не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть
у нее.
— Это так, но надо знать какие и сколько войск, — сказал Долохов — надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я
люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь.
У меня и мундир с собою.
«Похожа она на него?» — думала Наташа. «Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она
любит меня. Чтò
у ней на душе? Всё доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в «дебет» и «кредит» (как он
любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота
у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами.
— Ах, какая ты смешная! Не по хорошу̀ мил, а по милу̀ хорош. Это только Malvina и других
любят за то, что они красивы; а жену разве я
люблю? Я не
люблю, а так, не знаю как тебе сказать. Без тебя и когда вот так
у нас какая-то кошка пробежит, я как будто пропал и ничего не могу. Ну, что я
люблю палец свой? Я не
люблю, а попробуй, отрежь его…
— О, пойду смотреть, — вскакивая сказал Пьер. — Ты знаешь, сказал он, останавливаясь
у двери: отчего я особенно
люблю эту музыку — они мне первые дают знать, что всё хорошо. Нынче еду: чем ближе к дому, тем больше страх. Как вошел в переднюю, слышу заливается Андрюша о чем-то, ну, значит, всё хорошо…
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько
у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку //
Любила, берегла… — // «А зельем не поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди
у них нет душеньки, // В глазах
у них нет совести, // На шее — нет креста!
Скотинин.
Люблю свиней, сестрица, а
у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей
у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не
люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и
у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек на человека не приходит.
Они
любят, чтоб
у начальника на лице играла приветливая улыбка, чтобы из уст его по временам исходили любезные прибаутки, и недоумевают, когда уста эти только фыркают или издают загадочные звуки.