Неточные совпадения
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым
лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица-княжна Элен,
дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном
лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо его.
Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом
дочь; и в то время как он смеялся, выражение его
лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится».
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с
дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его
лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
— Графиня, я виноват перед вами, — продолжал Денисов прерывающимся голосом, — но знайте, что я так боготворю вашу
дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… — Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое
лицо… — Ну прощайте, графиня, — сказал он, поцеловав ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные
лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с
дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге.
Дам не было никого кроме маленькой
дочери Сперанского (с длинным
лицом, похожим на отца) и ее гувернантки.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемою улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в
лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих
дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
— А это чья такая? — говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в
лицо своей
дочери, представлявшей казанского татарина. — Кажется, из Ростовых кто-то. Ну, а вы, господин гусар, в каком полку служите? — спрашивала она Наташу. — Турке-то, турке пастилы подай, — говорила она обносившему буфетчику: — это их законом не запрещено.
Графиня тяжело захлипав спрятала
лицо на груди
дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству
дочери, по сконфуженным
лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что-нибудь случиться; но ему так страшно было думать, что что-нибудь постыдное случилось с его любимою
дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами,
лицо своей
дочери и молилась Богу о том. чтоб Он помог ей.
— Спасибо тебе…
дочь, дружок… за всё, за всё… прости… спасибо… прости… спасибо!.. — И слезы текли из его глаз. — Позовите Андрюшу, — вдруг сказал он, и что-то детски-робкое и недоверчивое выразилось в его
лице, при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
— Моя госпожа,
дочь скончавшегося сего 15-го числа, генерал-аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих
лиц — он указал на мужиков — просит вас пожаловать… не угодно ли будет, — с грустною улыбкой сказал Алпатыч, — отъехать несколько, а то не так удобно при… — Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
Графиня взглянула на
дочь, увидала ее пристыженное за мать
лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
Графиня сжала руку
дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычною быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли
лицо и долго вглядывалась в него.
Николай, держа одною рукой
дочь, поглядел на жену и, заметив виноватое выражение ее
лица, другою рукой обнял ее и поцеловал в волоса.
— Да, да! — И Николай, взяв на свою сильную руку
дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У отца и у
дочери были одинаково бессмысленно-счастливые
лица.
Старая с совершенно седым
лицом, из которого еще резче выкатывались большие, черные глаза, борзая Милка,
дочь первой Милки, лежала на кресле подле него.
Неточные совпадения
По правую сторону его жена и
дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем
лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Кити называла ему те знакомые и незнакомые
лица, которые они встречали. У самого входа в сад они встретили слепую М-mе Berthe с проводницей, и князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала голос Кити. Она тотчас с французским излишеством любезности заговорила с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная
дочь, и в глаза превознося до небес Кити и называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Проходя через первую гостиную, Левин встретил в дверях графиню Боль, с озабоченным и строгим
лицом что-то приказывавшую слуге. Увидав Левина, она улыбнулась и попросила его в следующую маленькую гостиную, из которой слышались голоса. В этой гостиной сидели на креслах две
дочери графини и знакомый Левину московский полковник. Левин подошел к ним, поздоровался и сел подле дивана, держа шляпу на колене.
— Это Сорокина с
дочерью заезжала и привезла мне деньги и бумаги от maman. Я вчера не мог получить. Как твоя голова, лучше? — сказал он спокойно, не желая видеть и понимать мрачного и торжественного выражения ее
лица.
Я имел несчастие сказать ей, что цвет
лица возвратится после свадьбы; тогда она со слезами благодарности предложила мне руку своей
дочери и все свое состояние — пятьдесят душ, кажется.